Зов.
От автора.
Рассказ не окончен. Не успелось, не срослось.
А что срослось, то и выложилось.
ЗОВ.
-- Март --
-- Шёпот --
Конец марта в средней полосе.
Нет месяца более мерзкого и мёрзкого, чем март. Казалось бы - весенний месяц, казалось бы, вот она - весна. Так нет же - зима все еще не спешит сдавать свои бастионы стужи. Ледяной трон её еще крепок. Вот дождись апреля, а уж он-то, как говорится, придёт и приведёт весну. И тучи рассеет. Примерно так. Не помню я, как там точно в песне про апрель поётся.
А пока жди и дожидайся. Не пакуй дублёнку, не спеши надевать топики, не оголяй ноги. Как же всё достало!
Достало всё!
Достало!
Всё-о-о-о!
- Лерусик, зайчик, ты меня слушаешь? - откуда-то издалека пропел голос мамы.
- А? Что? – прихожу я в себя. - А. Да, конечно, ма...
- ...Умоляю, - продолжает верещать мобильник. - Вызови на дом врача - ты у меня такая бледнючая.
- Какая?
В трубке происходит заминка. Но через некоторое время, маме удаётся протянуть нить разговора дальше:
- Бледная, говорю, ты. Зелёная даже. Вид у тебя нездоровый. Тебе надо принимать больше витаминов. Ешь фрукты. Яблоки там... Да! - вдруг вспоминает она. - И обязательно апельсины! Лимоны, конечно, полезней, но ты же их не очень-то. Верно?
- Да, мама. Конечно, мам. Всё, ма, мне пора, - быстро тараторю я и отключаю связь.
Что это со мной? Задумалась, полразговора прослушала. Ай, и не страшно - у мамы все одно и то же: ты такая худая, ты такая бледная, белки, углеводы, баланс, биодобавки, диета... Бррр!
Ну да, в чём-то она права - весна ведь. Но не до такой же степени, чтоб прямо во время разговора разум уходил в «офлайн». Может и правда вызвать врача и никуда не ходить?
И кстати, а _куда_ всё-таки мне пора?
Урчание. Что-то пушистое начинает тереться о тыльную сторону ладони, в которой я все еще держу трубку. Ну конечно! Это - Барсик-Катарсик, чёрно-белое мурлыкающее чудо-юдо-рыбоглот. Начинаю его гладить, постепенно приобретая связь с реальностью.
Все-таки я дома, в своём кресле. Кот по кличке Катар мягко прыгнул мне на колени и тут же начал устраиваться поудобнее. Пушистое ты моё очарование, катарсис ты мой кастрированный... Мор-р-рда. Чтоб я без тебя делала?
Да, без кота было бы совсем тоскливо. Раньше хоть к папе чаще наезжала, а теперь… Как инста началась, так и закончилось детство. Ну да ладно - попытаюсь быть мудрой – всё когда-нибудь кончается. Ох уж эти мне мудрецы со своими выражениями! «Когда-нибудь» у них, видите ли. Как же, как же – не «когда-нибудь», а «внезапно», я считаю.
Всё кончается внезапно. Да.
Чего уж там – и начинается, по-видимому, тоже. Вот и со мной непонятно что началось. И внезапно. «Офлайны» эти, сны странные про блуждание в чёрно-белом мире – ужас какой-то. В этих чёрно-белых снах всегда присутствует мальчик с серыми глазами. Они точно серые, я знаю. Я ведь видела его раньше. Один раз, в детстве, в деревне, еще когда бабушка Меланья была жива. Во снах он уже повзрослевший, но это точно он – глаза те же. И он меня все время куда-то зовёт.
Но давайте, всё же, по порядку.
Итак, я Лера, Валерия. Лерусиком меня обычно мама обзывает. Меня раздражает, а ей нравится. Но я уже не спорю – бестолку. С мамой проще согласиться – быстрей отстанет. Нет-нет, она у меня хорошая. Только назойливая очень. Вот папа – тот неназойливый, тот более тактичный. А мама… Вот такая вот у меня мама, короче. Что еще про маму сказать? А, ну да, она директор фирмы, торгующей косметикой. Акула бизнеса (и зубы, кстати, у неё красивые, и все свои, не то что… Ой, ладно, не буду.), бизнесвуман. ЗанятАя очень – я ее, бывает, неделями не вижу. Да-да. И излишне, наверное, говорить, что папа с нами не живёт. Приезжает иногда, или я к нему. Ну и все. Хотя нет, не всё – с папой у нас отношения просто замечательные. С ним проще, чем с мамой. Да и надёжней.
Была у меня еще бабушка Меланья. Мамина мама. Меня к ней постоянно на летние каникулы отправляли. Вот с ней было лучше всех. Жаль, что она умерла. Уже больше года как её с нами нет. Мама даже и дом в деревне продать успела, так что теперь даже ехать туда нет никакого резона – мало того, что не к кому, так еще и далековато: другая область, полтысячи километров. Только и остаётся, что возвращаться туда в моих черно-белых снах. Только это и остаётся.
Нет, март-месяц не способствует хорошему настроению. А вот, например, одиночеству, в моём конкретном случае, он почему-то способствует. Павлуша? А Павлуша – не в счёт: пришёл-ушёл, привет-пока, чмоки-чмоки и прочие незначительные вещи. Апатичный, но симпатичный молодой человек, этот мой одногруппник.
Размышляю, а сама кота глажу. И никак не могу вспомнить, куда же всё-таки мне нужно сегодня идти. Похоже, что некуда. Увы, некуда - суббота. Павлуша в ночь с кем-то по сети устраивал кому-то очередной, как он выражается, «аццки кровавый масакр». Дрыхнет теперь, его теперь из дому до вечера не вытащить. Он клан-лидер – какой же масакр без него? Свихнётся он когда-нибудь с «этими вашими интернетами». Ой, свихнётся… И, похоже, я вместе с ним.
-- Апрель. –-
-- Крик. --
- Алло, Лер, привет, - шелестит голос в трубке.
Ага: два часа дня, воскресенье, невыспанный голос - в этом весь Павел.
- Привет, - отвечаю. – Что, продрал уже глазки?
- Чё? А.. ага. – хрипит он. – Я чё звоню то…
Голос умолкает секунд на пятнадцать.
- Я эта… Подумал. Давай поженимся что ли?
- Эт-то еще зачем? – опешиваю я.
- Да так, подумалось чего-то, - мнётся Пашка.
Ну вот. Ошарашил так ошарашил. Да и я – ну я не то что бы против, просто… Просто неожиданно. И страшно сразу как-то стало, и в то же время весело. Страшно, потому что неизвестность какая-то. Это же что-то в жизни менять придётся – привычки там и всё такое. А весело, оттого что, ну… Свадьба - это же всегда весело. А когда подумаешь, что все на вас с женихом глазеть будут – и опять страшно. Противоречиво как-то – во как.
Рановато все же, наверное - только первый курс еще заканчиваю. А с другой стороны - ну, не хочется отчего-то мне быть на маму похожей. Не умею я жить как она. И деланье карьеры – тоже не моё. Тут я в папу больше пошла. Он вот до сих пор карьеры не сделал – все на каких-то незначительных должностях: то менеджер не особо престижного звена какого-нибудь, то аналитик. И всегда в разных компаниях. Вот и думаю: получу я или не получу диплом, а всё равно тоже, наверное, буду также пробавляться.
- Ну так чего, Лер? – продолжает между тем Павлуша. – Чего замолчала?
- А ты ответь сначала, отчего это вдруг такая настойчивость? И куда спешим?
- Да не, не спешу я, - хрюкает голос. – Эта… С первым апреля тебя!
- Че-го?!
- С первым апреля!!!
А Пашутке-то, оказывается, смешно. А Пашутке-то, оказывается, весело.
- Идиот! – ору я в трубку и тут же ее отключаю.
Когда очнулась от шутки, оказалось, что валяюсь на кровати, подушка вся мокрая, а Катарсик лижет мне лицо. Как собака прямо - шебуршит языком по щекам, старается, чтоб ни слезинки не осталось.
- Ничего, Катарсик, мы Пашку обязательно на паштет пустим. Любишь паштет, а?
- Мыр-р-ряв, - доносится в ответ.
Странный он какой-то. Коту ж положено быть независимым, а этот постоянно ходит рядом и в глаза заглядывает. Или вот как сейчас, ни с того, ни с сего возьмёт – да и начнёт лизаться. А Пашутка – во козёл-то безрогий. Это ж надо было так пошутить. Да и я – ой, дура-а-а! – уши развесила. Ах да ох, тили-тили тесто… Как же все-таки паршиво. Настроение испорчено напрочь, даже кажется, что кругом померкло всё. Краски исчезли – только оттенки серого остались.
Ого! Ну так и есть – все какое-то чёрно-белое вокруг.
- Ты, девонька, видать, всё-таки Зов слышишь.
Не пойму, откуда исходит голос. Старческий такой, дребезжащий и… добрый какой-то. Как у седых старичков из старых детских мультфильмов.
- Да слышишь же, слышишь – нешто, я без понятия? Как-никак с младых ногтей тебя знаю.
- Кто здесь?
Спросила и сама себе удивилась – не испугалась ведь ничуть: и голос мерещится, и как будто так и надо.
- Кто-кто, знамо дело кто – дед Пыхто.
Оглянулась – а и вправду в кресле какой-то дедок устроился. Характерный такой деревенский дедок - в лаптях и косоворотке, с длинной седой бородой, лысый. Только какой-то уж очень карликовый.
- Ой, здравствуйте…
- Ну здравствуй, здравствуй, девица - отвечает. А сам лукаво так, морщинисто глаза щурит. По-доброму у него это получается, по-домашнему как-то.
Вот поздоровались, а что дальше говорить – и не знаю. Растерялась.
- А вас и вправду… это… Пихтом звать?
- А меня звать не надо – я всегда с вами жил. Ну, или вы со мной. Но это как поглядеть, - говорит, - как поглядеть.
- То есть как?
- Да вот так, - отвечает, - это же мы вам, человекам, старшими братьями в Роде приходимся, а не вы нам.
Ага, загадками говорит. Кто эти «мы» - совершенно не понимаю. Какие-то, вроде, братья – запутал совсем.
- Ну вспоминай, вспоминай девонька, чему тебя батька твой учил, - продолжает старик.
- Эм-м-м-м… Ну как – чему? Вот здороваться со старшими.
- Правильно - учил, - улыбается дед, - но я не о том. Кто, к примеру, кроме человека в доме незримо живёт, дом сберегает и с котом дружбу водит?
- А! Так домовой же! Точно! Вы домовой?! Правильно?
- Верно, - отвечает, - всё верно.
- А почему я вас вижу тогда?
- Положено – вот и видишь. Когда кругом из цветов только белое и чёрное, тогда не лезет в глаза шелуха всякая ненужная, тогда легче зрить в суть вещей. И, значить, вот чего – придётся тебе передать ножик, что батьке твоему был предназначен. Бери – твоим теперь будет. Что с ним делать – решишь сама.
И вправду - ножик протягивает, небольшой такой, рукоятка узорчатая (костяная вроде) и сталь тёмная, невзрачная.
Засмотрелась я на вещицу и, было, уже руку протянула, но отдёрнула – странно как-то от домового подарок принимать.
- Бери, не бойся, хуже не будет.
Положил мне этот ножик в ладонь и исчез. А вокруг всё вдруг опять стало красочно. Не сразу - поначалу затуманилось вокруг, маревно стало, и как будто стекли с окружающего мира оттенки серого и обнажились из-под них естественные цвета.
Только какой толк в красках, когда безрадостно и неуютно вокруг? Аж кричать захотелось – верните, верните мне обратно чёрно-белое зрение… Но зазвонил мобильник.
Тут я и вправду закричала, но уже от неожиданности, а не от тоски. Звонил, конечно же, Пашутка, но трубку я не сняла, и он не был послан куда подальше… По крайней мере, не в этот раз.
