Silver

Огромное, ночное небо часто входит в мои сны. Я просыпаюсь почти мгновенно, чувствуя ее присутствие и мягко улыбаясь, иду на кухню. В ожидании пока заварится крепкий кофе, я молча закуриваю и тихо усмехаюсь так, чтобы не разбудить дочку. Она уже совсем большая и чем старше становится, тем явственнее проглядывают ее черты. Чуть скругленное личико, глаза как мягкий малахит и нежный пух светлых волос. Теплый дым тоненькой струйкой устремляется в открытую форточку, и, прихлебывая терпкий напиток, я как когда-то, сажусь на подоконник, глядя в небо. Далекое отсюда колесо обозрения медленно покачивается вверх и вниз под тусклым светом луны. Она ушла пять лет назад, но я просыпаюсь каждую ночь. И боюсь смотреть вниз, на улицу. Все жду, что сейчас подъедет такси, и она выйдет наружу, поправит воротник и улыбнется мне сидящему в проеме окна. Помашет рукой и легкой походкой зайдет внутрь, чтобы принести с собой аромат роз. Обнимет, чуть отстранено, и нежно поцелует. Ее губы всегда пахли шоколадом. И, часто, смеясь, она говорила, что когда-нибудь растолстеет и не сможет пролезть в узенькую кухонную дверь. Я любил бы ее и такую. Звезды гаснут одна за другой, и в их отражении на тонком стекле я вижу озорливые искры ее глаз. Я все еще верю, что она смотрит вниз на мой смешной оптимизм и надежду в то, что все будет хорошо. Я не сдался тогда, когда смерть забрала ее у меня. Я не сдамся сейчас, когда проделан такой путь, как бы сильно меня не мучила душевная и физическая боль. Ведь я должен был умереть еще три года назад. Рак легких в последней, неизлечимой стадии. Но все еще живу и воспитываю нашу дочь. День за днем, и ночь за ночью надрывно кашляю и, глотая сигаретный дым вперемешку с крепким кофе. Лишь огромное, ночное небо с миллионами ярких звезд дарит мне силы жить дальше. Я знаю, она там, и улыбается, терпеливо ожидая встречи. И я улыбаюсь в ответ, терпеливо пропуская нить жизни через года боли. Душа всегда сильнее тела, и моя смерть может подождать еще немного. Еще несколько лет, прежде чем уйду. Ну, а пока, пускай на небе расцветают огни новых звезд и холодный свет льется на огни далекого луна-парка. Жизнь продолжается.

Ветер грустил. Сидя на старом подоконнике и меланхолично поглаживая мурлычущую на коленях кошку, он смотрел в окно. В дикую непогоду и слякоть, бушующую на улице, снег, вперемешку с дождем стекающий по стеклу. На огоньки тысячей людских жизней неумолимо протекающих мимо. Спрятанных в стальные коробки автомобилей, или просто спешащих по делам ругая непогоду. Молодых и старых, и таких разных. Многие из них закостенели в привычном образе жизни. И тогда Ветер приходил в их дом. Незаметно меняя судьбы, исполняя только ему одному ведомую роль и задачу, он нес в жизнь улыбку. Легкую и одновременно грустную, чуть натянутую и столь привычную. В сцене под названием жизнь были такие привычные подмостки. Он уходил со смехом, но всегда оставлял позади боль и слезы разочарования. Ведь Ветер не мог остаться в каждом доме. Его ждали другие судьбы. И… немного поплакав, люди учились меняться. Что-то незримое приносимое Ветром давало им долгожданный повод, прерывало оболочку молчания и тишины, рвало цепи постоянства. Таково было его предназначение. Ветер знал его с рождения и от того часто грустил. Ведь в его собственной жизни были лишь другие люди и ни капли – его самого. Так, однажды, он не смог сдержать эту грусть. Тонким ручейком она протекла в жизнь другого человека, которому Ветер принес перемены. В этот момент все и сломалось. Чужая судьба, столь хрупкая и ранимая, лопнула как тонкая струна под напором ревущего урагана. Ветер отчаянно вцепился в порванные нити, но было уже поздно. Там, где ранее царила гармония, наступил вечный хаос. Ветру ничего не оставалось, как уйти, бросить все на произвол судьбы, принеся весьма безрадостные перспективы и перемены. И вот уже несколько дней он сидел в пустой квартире, бесцельно шаря взглядом по пробегающим мимо людям. Цель его жизни исчерпала себя. Кончилась в тот момент, когда он позволил эгоизму одержать верх. Исчезла под порывом совсем другого, непривычного ветра. Он больше не мог вмешиваться. Сцена столь уютная и привычная рухнула в одночасье, погребая под обломками прежнее существование. И мысли о том, чтобы уйти, раствориться в других ветрах все чаще посещали, его с каждым разом все настойчивее и явнее. Он вздрогнул от неожиданного звонка и, не веря глазам, чуть повернул голову на входную дверь, глядя так, будто там притаился злобный и жестокий зверь. Поднялся чуть замедленно. Заныли отвыкшие от действия мышцы, и чуть шаркая, Ветер прошел через комнату, про себя гадая, кто и зачем мог позвонить в его квартиру. Ветер даже не успел до конца провернуть ручку, как дверь распахнулась, впуская в комнату неожиданно приятный и терпкий аромат корицы и горячего кофе. Куртка шоколадного цвета, русые вьющиеся волосы и мягкие зеленые глаза с теплой искринкой внутри. Стоящая на пороге девушка легко и непринужденно улыбнулась, и он тут же узнал ее. Ту самую улыбку, что нес он людям, но без натуги и легкой наигранности. Настоящую не фальшивую. И сам улыбнулся, впуская ее внутрь. Ветер перемен

Время. Бесконечный поток огоньков жизни. Неразрывно связанное с человечеством, ведь оно наше создание также как и мы – его. Вечно меняющееся, строго индивидуальное, и общее, подверженное погодам, настроениям и стремительной рекой несущееся вдаль. Оно замирает в те секунды, когда сжимаешь в объятьях любимого человека, и взрывается гвалтом пролетающих будней. Завернутое в яркую оболочку электроники на городском экране, или сжатое в стальном браслете, обнимающем руку. Время имеет конец и начало. Просто, нам не дано осознать все его величие. Зажатые его рамками, мы стремимся успеть за потоком, сметающим друзей и знакомых, уносящим родных в бескрайние равнины, ждущие каждого после жизни. Но чего стоит это стремление вырваться вперед, успеть все на свете, вместить в узкие рамки нашего собственного времени. Зачем если можно.… Бегать под струями теплого дождя, обнимать близких, или целовать любимую, растягивая драгоценные секунды на месяцы и года. Улыбаться, просто и открыто, даря окружающим мгновения счастья, вдохновляющие их на новые свершения и дела. Сиять каждую минуту и секунду, даря свет и тепло невидимых крыльев. Время не враг нам, и не строгий судья. Оно лишь безмолвный наблюдатель, обличенный возможностью менять нашу жизнь. И как знать, может оно останавливается в счастливые моменты, просто потому, что само радуется нашим успехам и нашему свету. Вместе с нами чувствует гордость и радость, печаль и сомнения, страх и любовь. И замирает, давая шанс сделать правильный выбор. Время, это не бурный поток, или стремительная река. Лишь теплый ручеек жизни, пробивающийся из глубин мироздания в то мгновение, когда рождается новый человек. И куда направить этот ручей, во что его превратить решать только нам. Так двигаетесь же в согласии с ним и собственной душой. Чаще улыбайтесь, превращая его в искрящуюся смехом реку. Кристально чистую, и неглубокую, видную до каждого камешка и мелкой рыбешки на дне. Время, как и вселенная, чувствует все. Так пусть же ваше плавание будет светлым и беззаботным. Ведь счастливое время, это самое ценное, что может дать нам жизнь.

Однажды большей части из нас не станет. Армагеддон придет незаметно, тихим зимним утром сметая все двери и стены, огромным грибом ядерного взрыва уничтожая все то, что было нам дорого. Не останется, ни средств к существованию, ни коммуникаций. Лишь обугленные стены, полноводные реки пропитанного радиацией снега и жалкие остовы сгоревших деревьев. Конечно, будет паника. Те немногие счастливчики, будут сбиваться в группы и стаи, обезумевшие от произошедшего. Жалкие и смешные, ищущие лишь новую возможность продолжать существование. Некоторые, наверное, восприветствует возникший хаос. И начнет на его осколках строить ужасающий быт, убивая, насилуя и позволяя себе то, о чем бы никогда не подумал ранее. Кто-то попытается отстроить новый мир на руинах старого. Вдохновленные или обреченные на новый, быть может последний рывок. Но что будет твориться в душах? Что будет двигать наши тела в жестокой и бескомпромиссной борьбе за существование? Гордость. Упрямое нежелание сдаваться, отчаяние или страх? Бесконечный цикл временного колеса лишь на минуту сделает запинку, а потом продолжит крутиться дальше, перемалывая надежды и мечты. Злой рок, прокатившийся над миром, сметет моральные устои и принципы, оставляя за собой лишь тлен и разрушение. Божья кара, или наша собственная ошибка? Вряд ли кто-то будет знать ответ. И жадно глотая пепел вперемешку с раскаленным воздухом, мы будем ютиться в жалких лачугах плача об уничтоженном мире. Лишь кто придут следом, не будут помнить того, что было раньше. Им останется искалеченный мир, полный уродов и жестокости. Ледяная тоска сжимает мое сердце, когда я понимаю, как близко мы находимся от этой грани, всего в каких-то долях мгновения от исчезновения и полного забытья. И будет ли человек, что сможет понять ошибки прошлого? Научится любить окружающий мир, и людей вокруг так искренне и самозабвенно, что даже холод и ужас ядерной зимы отступят прочь, давай пробиться вверх росткам новой жизни? Слишком много вопросов, на которые нет ответа. И мы продолжаем играть выбранные роли, самозабвенно упиваясь мнимым блаженством и уютом мирной жизни. Щедро пользуясь подаренным планетой шансом и ничего не давая взамен. Забывая о самом главном, и играя, как чужими, так и своими судьбами. Ведь так и должно быть, не правда ли? И пускай заунывно играет скрипка, отмечая начало конца. Вы еще не поняли но это уже началось. Встречайте – это Армагеддон.

да ну ерунда. Пробуй. Тут делов то)Хрень хренью)

Очень давно ничего не писал. Накорябал под настроение Казнь Серый рассвет поднимается над землей. Заглядывая в зарешеченное, узкое окошко тонким, мутным лучом, он будит меня, тусклым зайчиком бегая по лицу. Содрогаясь, я кашляю, и с трудом распрямляюсь, не в силах сдержать стона от боли в окоченевших суставах. Тонкое рубище, в которое меня нарядили, слишком плохая защита от сырого камня темницы, и металла решетки в который упираются скрюченные ноги. Словно по сигналу раздается звон ключей. Тюремщик гладко выбрит, но от него все равно разит кислым вином и крепким дерущим легкие табаком. Гадко ухмыляясь, он почти силой вытаскивает меня из клетки, бросая на застеленный соломой пол. Кажется, на мгновение теряю сознание. И, когда он с силой ударяет меня подкованным сапогом в спину, кричу. Уже привычно, отчаянно и безвольно. Всего месяц в каменном мешке сделал из гордеца ничтожество. Острый нож быстрыми и уверенными мазками снимает с моего лица отросшую бороду. Цирюльник молчалив, и кажется, еще более безволен чем я. Просто инструмент, как и смертельно опасное лезвие в его руках. Лишь в серо-голубых глазах еще теплится подобие жизни. Что кроется в их глубине? Насмешка, глубоко скрытая гордость, презрение… или жалость? Мне наплевать. Ушат холодной воды выливается мне на голову, и невольно сжимаюсь в комок, в тщетной попытке сохранить остатки тепла. Горстка соли растворенной в воде, тут же начинает неимоверно щипать недавно зажившие раны. Да. Я дорого отдал свободу. Вспышкой памяти мелькают озлобленные лица мятежников. И, лишь новый не сильный удар в затылок, заставляет меня очнуться. Тюремщик брезгливо кидает мне под ноги кучу тряпья, и с легким удивлением, я понимаю, что передо мной замена опостылевшему рубищу. Мягкая, почти невесомая шелковая рубашка и штаны из грубой кожи. А к ним сапоги на толстой подошве. Кажется я заплакал. В этот момент разум помутился вновь. Следующей яркой вспышкой стал гомон. Огромная толпа собралась вокруг недавно сколоченного деревянного помоста, со свежей еще не облупившейся краской. Только теперь, я осознал, что меня тащат два дюжих молодца, по коридору образованному городской стражей. Лишь новые незнакомые лица. Плохо подогнанная форма и разномастные лица. Набранные из той же толпы. Конечно, предыдущую стражу я отбирал лично. Ненужные врагам люди и, вероятно, сломанные из-за меня судьбы. Просвистевший рядом камень чиркнул меня по лбу, оставив длинную, кровоточащую царапину, отвлекая от невеселых мыслей. Злорадные вопли усилились, и я с ужасом посмотрел на окружающих людей. Озверевших от предстоящего зрелища. Радостно вопящих. Держащих на руках детей. Молодые и старые. Юноши и совсем еще молоденькие девушки. Застывшие в предвкушении. Меня замутило, и тогда тащащие меня парни замерли. Вот и конечный пункт. Эшафот. Мои враги обладают бесконечной иронией. Правя железной рукой, я никогда не одобрял публичных казней. И посему, для моей, им пришлось нанимать нового палача, и срубать новую еще пахнущую смолой плаху. Вышедшее из-за туч солнце, весело играет бликами на наточенном клинке палача. Жилистый, сгорбившийся мужчина с дурацкой шапочкой-колпаком на голове. Засаленные волосы и улыбка с кривыми зубами. Воистину не самое приятное зрелище для последних минут жизни. Я чуть повел плечами, разминая затекшую спину с удивлением поняв, что руки мои скованы сзади тяжелой, железной цепью, оставляющей грязные следы масла на штанах. Последним усилием, гордо поднимаю голову, не обращая внимания на сочащуюся из царапины на лбу кровь. Это была не самая плохая жизнь. Рожденный единственным наследником престола и рано лишившийся отцовской опеки, я с детства был вынужден войти в мир придворных интриг и сплетен. Обреченный на вечно привязанную к трону судьбу, я никогда не пытался ее изменить. Да я был жесток, и к своим врагам, и к друзьям. В меру справедлив, и в меру добр. Не отделимо от того, что считал правильным. Все во славу и для процветания моего народа. Моей страны. Отвоеванные границы, и улицы по которым можно ходить без страха напороться на нож в темном переулке. Города, где нет шарлатанов-волшебников, и процветают наука и творчество. Все это забылось в одночасье. Глядя на радостно ревущую толпу, я как никогда остро осознаю всю бессмысленность моих действий. Всю тщету глупой попытки изменить людскую природу. Там, где не действует потакание их чаяниям, в дело вступает кнут. Но и он приносит лишь ненависть. Несмотря на все, что достигнуто под его угрозой. И лишь одно лицо не смеется. Сморщенное, словно печеное яблоко, с пучками редких седых волос. Залитое беззвучными слезами. Я всего на мгновение выхватил его из толпы и уже не смог оторвать взгляд. Вплоть до того момента, когда мою голову силой нагнули к плахе, одним пинком ставя на колени. И легкая чуть безумная, но свободная улыбка осветила мою душу в тот момент, когда над головой тихо свистнула смерть. Старый балетмейстер, в детстве учивший меня танцам. Добродушный, но не глупый, всегда готовый поддержать советом в часы, когда я в ярости возвращался с заседаний парламента, уже не в силах слышать напыщенную лесть и ложь придворных. Он будет моим вестником. И передаст детям и внукам память о короле умершим молодым. О том кто стремился изменить жизнь других, так и не начав жить своей. Это будет их уроком и тайной. Жизнь, прожитая для толпы бессмысленна. Ибо она ей безразлична. Прочие скоро забудут. Меня, и все, что я сделал. В их памяти останется лишь жестокое развлечение. Скотское удовлетворение и жажда чужой крови. Экстаз последнего мгновения. Моя казнь.

А что в ней такого?

я тоже было заморочился но надоело быстро. слишком однообразно

а меня после манги как то не вперло. растянули неимоверно

скучно. жду крестоносца. докачал ДХ до 37 вроде прошел на нормале и пока забил

Пип Бернадотте, капитан отряда "Дикие Гуси". И я не припомню, чтобы хоть кто-то произносил его имя за весь сериал. Или "капитан" или "Бернадотте", или "капитан Бернадотте". Имя в манге было. Точно. Пип))) Спасибо что напомнил а то сижу голову ломаю, а искать вломы

Чучуть более свежей мульки Дедпульчик Демфри Пустоклят. Он же "Пустышка". Чернокнижник-андед с кучей иллюминации а на деле просто мелкий фокусник и острослов Непонятная псевдохрень Хуман-варриор Просто тролль Вот убейте не помню его имя. Хотя один из любимых персоонажей Хеллсинга

Вот весь пакет озвучки, в папках английские диалоги, выдерни оттуда всё что надо и, если понадобятся русские диалоги - стукни мне в личку и укажи номера, я тебе вышлю. Мерсибоку

Пипл вы будоражите старого фаната своей активностью)) Volh не в службу, а в дружбу а Вирджила с озвучкой/текстом можешь тоже выдернуть? Сейчас возможно будет пара возможностей, может и я бы занялся переозвучкой на более приятном уровне. Пы.Сы - естественно не к спеху.

А вам нужна "слава" от озвучки, или вы просто хотите сделать любимую игру лучше? Если первое даже не заморачивайтесь, если второе - делайте не думая нужно это кому-то или нет. Всегда найдется тот кто скачает, даже если при этом он не отпишется в теме с благодарностью

Как говорил один небезизвестный гоблин "Паабааамбиииим!" *** Танцуй и пой, это твой бой, Средь праха и тлена, только не вой. Выкопай суть среди пустоты, Смейся и плачь, в безумье войны! Искрами воли выжги свой плен, В пляске сотри, горечь подмен. Кажется небо вдруг взорвалось, Чувство не прячь, оно родилось! И не сдаваясь. вперед поднимись, Песней и смехом - приободрись! В буре эмоций, страсти и слов, Прыгни до неба, и будь таков! *** Чье-то сердце кричит. а мое замолчит, Терпкий вкус на ладонях оставив. И неверия плеть, пустоту не согреть, Так понять ее, жизнь заставит. Ни строки на душе, и сомненье, уже, Тишиною, плечи вдруг сдавит. Может вовсе зазря?И не дрогнет рука Рукописное царство отравит. Помни только о том, что покрытое льдом, Непременно однажды растает. И разверзнет крыла, разорвет удила Напоследок песней восславив. *** Позабыть, знаешь, просто о крыльях, Застелить пустотой небеса. Как окно, закрыть занавеской, Зачеркнуть прежних лет чудеса. Может так кому-то и проще, И " как надо" привычно живешь. Только проще - значит ли лучше? Тот ли крест на себе ты несешь? Коли крылья наполнены ветром, Ты лети позабыв обо всех. И однажды сама не заметишь, Что летишь не одна на земле. *** "Раб" В чулане, забытом и темном, Запретной и темной порой. Ты книги читал, неприметный, Забитый хозяйской рукой. Ты помнил мерцание стали, И кровь, что струилась рекой. В бокал, растворенный кристаллик, Отравлен умелой рукой. Ту цепь, что навеки сковала, Позорною рабской судьбой. Хлыста острие, что гоняло, По жилам ток непростой. Года не проходят бесследно, Потеряна магии спесь. Так гордость уходит бесследно, Оставит лишь вздыбленой шерсть И дни проводя в услуженье, Привыкший к чужому ярму. Что скажешь свободному небу, С подушки в хозяйском стогу. *** На холодном, сыром асфльте, Там где тает вчерашний снег. Открывая грязные тайны, Наших прежних, прожитых лет. Он стекает в черные лужи, Там где плавают мотыльки. Наших грез, нам, не нужных, Отгоревшие маяки. Пусть уносит ветер сомненья, Громом песни, в ушах. Светлой музыкой, как спасенье, на отсыревших цветах. И пускай новые лужи, И давай новую грязь. Нам весны, урок, нужен. Прямо здесь и сейчас. *** В прошедшие годы пропавшей мечты, Мы видели воды усталой весны. И прятали песни погасших небес, Не слышно их крыльев, не видно чудес. Но полчища крови, гремят под землей, Армия смерти зовет за собой. Мой брат им не сдался, и сгинул во тьме. А я не лелеял пустынных надежд, Ведь мир - это ужас сгоревших небес. И на ноги подят кровавой ценой, Я в бой поведу волный пены людской. И крылья расправив вдаль полечу, Навстречу ли смерти? Я знать не хочу. *** Тени проходят мимо людей, сумерки вешних незримых идей, Плотью и кровью обделены, знают лишь горечь ушедшей весны. Мир нереальный - это их дом, прежде укрытый черным дождем, Теплых надежд оборвав якоря, мертвые ходят мимо меня. Гложет их зависть, и лютая месть, голосом крови затмившая честь, Столь невозможны, обречены, проклятой сталью обличены. Прежние годы, забыв позади, черные тени, черные сны. Имя им Ал'киры, копья войны, ужасы севера, прежней страны. Древних заветов, тайны храня, воины ходят мимо себя, Нету в них боли, страха, судьбы, черные тени, черные сны. *** На крыше, под дождем, сидел твой ангел, Усталые крыла свои сложив. Он пел тебе о том, как звезды тают, И ракрывал секрет больной души. Вот так и узнаешь, что мир не вечен, Что грань проложена давным-давно. И грех чужой, такой беспечный, Не перебьет любви последних слов. Так пусть же под дождем кружатся перья, И листопад укроет теплый дом. Защитник в нем, пребудет твой извечно, Любви умершей странник-купидон. *** Застывшему в вечности, приснился покой, Обагренный медью, красивый, простой. В нем не было муки и не было зла, Лишь серость и скука, глухая струна. Затем, ему снился, серебрянный мир, Объятый снегами сказочный пир, И не было боли, и не было тьмы. Лишь грязные тени, холодной зимы. Потом, вдруг пригрезился, мир золотой, Застывший янтарь, златой осени строй. И не было в нем ничего, никогда, Лишь теплая вечность пустынного сна. *** В поиске смерти обретший лишь силу, Снова сдаватся, сидеть и реветь. Он не находит в жизни могилу, Только лишь плеть, только лишь плеть. Звуком бича вновь распорота кожа, Слезы текут, одна за другой. Кровью политые чуждые нужды, Сколько ненужных, вычурных слов. В поиске жизни найдет лишь забвенье, Только сегодня, только сейчас, Он обретает новую силу, Снова бороться, снова сгорать. *** Когда душа заглянет в бездну, В ней не останется поверь - Той прежней красоты, и чувства. Лишь обгорелая, кривая дверь. Ну, а за ней таится гордость, Раздутой слепоты, скупая тень. Что на язык выводит колкость, И страх пускает в светлый день И как боротся с этим чувством, В пустой тиши сжигая лень. Что непотребно, грязно, густо, Потоком яда бьет в мишень. Таков простой и жизненный урок, Что спрятав в бездне свои чувства. Мы лишь приблизим смерти срок. Далее два стиха навеянные произведениями Майкла Муркока "Эрикёзе" Когда над миром встанет тень, Зло свою пасть откроет в день. На веки муки обречет, Поставив смертным свой рассчет. И будет болью изнывать, Кровавым ядом обливать, Перечить принятым законам, И Хаос сеять вдругорядь. Герой проснется не спеша, Расправит плечи, и душа, Победы крылья разовьет - На смертный бой его зовет! Их будет битва коротка, Изгонит тьму он на века. Чтоб самому, опять там пасть, Так карта вечная, не в масть. Ну, а пока он спит в тиши, Укрытый сумраком души. Проснется зло, проснется он Таков извечный жизненный закон... "Корум" Прошедший тысячи сражений, Сгоревший в пламени войны. Он не кричал, но ведал силу, Он не боялся красоты. Сломленный тысячью сомнений, Что поднимался снова в бой Воитель сонма из волнений, Непокоренный лишь судьбой. И загорелись снова струны На арфе черно-золотой. Как татлум бьющий в лоб без слова, Как чистоты холодный вой. А не изведавший прощенья, Поднимет время снова вспять. Под шитой скорбью и сомненьем, Повязкой скрыв свою печать. Так мерзость смерти обнимая, Отринет вечный он покой. На бой за жизнь поднимая, И увлекая за собой.

Давненько что-то свежачка не кидал... Просмотр рисунков в реальном размере

Укук - всем бобра! =) Люд честной, кто прочитал - стоит эту темку продолжать, или пока задвинуть в долгий ящик?

Ну если товарисч Вирджил меня поднавыряет то будет и под задницу и под передницу =) Спасибос Свежачокс

Пачка свежей пакости

Вещи не новые, но здесь вроде не светились) Путешествие под дождем Жизнь некоторых людей похожа на путешествие под дождем. Бьющие по зонту капли неумолимы, стремительны и холодны. Сначала не обращая внимания на намокшие ботинки, мы не замечаем как постепенно набухают и тяжелеют штанины. С каждой секундой все быстрее и выше. И лишь дурацкая палка с растянутым куском ткани дает слабую иллюзию защиты.Ускоряя шаг мы спешим вперед, не замечая таких же, бегущих мимо по жизненным лужам - проблемам и неурядицам, постепенное погружаясь в это серое, сырое, и унылое месиво. И не сомневаемся, что так и нужно. Ведь дождь это мерзко и холодно. И в конце концов лишь зонтик - наша невидимая оболочка, внутренний щит за которым можно укрыться от всех неприятностей, а при желании и скрыть от других свое настоящее лицо, показывая лишь упрямо вздернутый подбородок. Но как давно вы слушали дождь? Всего какие-то десять, может двадцать лет назад - вспомните, как маленькими детьми вы прыгали прямо в лужи, весело хохоча и ловя ртом невесомые капли. Вы недоумевали глядя на протянутый взрослыми зонтик - ведь дождь это так весело!А какая красивая радуга идет по соседству с ним. Скажете что не так?Детство прошло?А зонтик стал неотьемлимым атрибутом? А вы попробуйте. Подставить лицо холодным каплям смотря в темное небо. Смеяться играя в догонялки по лужам. Выбросить к черту опостылевший зонтик и закружится в хороводе поющего ветра. Кажется просто словами? А вы пробовали? Смять ко всем чертям внутренние щиты и перегородки, оставить позади сомнение и перестать ежится от земных проблем, принимая их в себя, позволяя стать одной из частей - прожитым ли опытом, или страницей в книге жизни, что даже будучи перевернутой остается в ней навсегда. Звучит глупо?Возможно. Но это уже мое собственное путешествие, и убеждение - ведь там под холодными каплями, я все еще могу улыбаться и согревать других теплом и смехом. А вы...можете? Я живу в этом теле Я живу в этом теле уже десять лет. Оно немного не удобное, и тесное, особенно в области бедер, но я уже как-то привык. Привык как и к полуулыбке скрывающей нездоровые зубы, к почти пивному животику и прыщам на спине. Я привык ко всему кроме его характера. Это тело не любит ложиться рано и целые ночи напролет проводит в сети, лелеял странную и глупую надежду найти "кого-то для себя". А затем, отчаявшись, оно пьет не крепкий кофе, курит рвущую легкие сигарету и ложиться спать. А точнее попросту отрубается. Я не спорю. Надоело. Я живу в этом теле и также как оно помню безоблачные детские годы, первую любовь и демонов ревности пожирающих его изнутри. Я помню холод расставаний и лед обид. И как силой заставлял его брать вруки кисти и мольберт чтобы хоть ненадолго выйти наружу подышать свежим воздухом. Вы знаете ведь только в творчестве есть такая отдушина. Меня раздражают небритые щеки и обезьянья шерсть на груди. А еще, меня порой раздражает та штука в штанах, котрая порой полностью завладевает его сознанием и не дает трезво мыслить. Впрочем, я люблю когда в нем просыпается ребенок и он дурачась прыгает по лужам вместе с детьми. Люблю когда он нежно гладит очередную пассию по щеке и щемяще нежно, невнятно произносит какие то глупые слова. Я люблю то, что он искренен со всеми вокруг. И боюсь его потерять. Я заперт в этом теле как в клетке из костей и плоти. Ибо таково мое наказание за совершенные грехи. Но знаете подобное чистилище мне даже нравиться. И живя в своем новом теле я не допущу прежних ошибок. Ну а пока...я буду жить в этом теле.

Огамс)

Ваш ход е4 мой с5 )) Белка в колесе Что есть жизнь? А смерть? Сколь много значений у слова любовь? Тысячи вопросов не находящих ответа роются в моей голове безвылазно, создавая ощущение гудящего роя. Роя бессвязного механического почти рефлекторного. День. Солнце приносит его на своих лучах вместе с головной болью и обжигающим кофе. Тяжелые давящие на разум будни. Или пустые лишенные смысла выходные. Не имеет значения. Всепоглощающая скука и апатия. Ночь. Кажется заполненная новым смыслом вместе с дорогими сигаретами и алкоголем. Музыка. Неоновый свет. Женщины. Чтобы новым утром обнаружить пустые смятые простыни с приторным запахом чужих духов. Это смысл? Это движение? Движение у тех, кто завел нормальную семью, и растить детей? Движение тех, кто со всей страстью ударяется в религию, надеясь молитвами и ритуалами заработать вечную жизнь или очередную небесную манну. Движение отдавшихся спорту, творчеству, любой другой не важно низменной или возвышенной страсти. Какая разница если итог один? Раз за разом, продвигаясь еще на шаг, дальше я ничего не чувствую. Радость и скорбь. Боль от утрат или же тепло настоящего чувства. Безразлично. Все это маски, в которые многие верят до самой смерти. Мы вечно одиноки и вечно гонимы. Заперты в придуманных мирах теша себя мыслью о том, что где-то там далеко есть вторая половинка, которую вот-вот найдешь, и все будет прекрасно. А, найдя, не веришь, продолжая держать ворота на замке, в глубине души понимая, что не прав, но, боясь, боясь сделать нужный шаг. И даже пройдя этот этап, через многие годы, уходя к очередной любовнице, тайком вздыхаешь, понимая как безрадостен мир. Жизнь не похожа на сливочный торт. Это мерзкая тюремная баланда по вкусу напоминающая помои. Но тогда почему я двигаюсь вперед? Почему, раз за разом, скрипя зубами, преодолеваю всю ту боль и страдание? Срываю свои маски подчас вместе с кожей и голой обнаженной душой бросаюсь в новые отношения, забывая прежний ночной образ жизни. Люблю искренне как в первый раз и кровью разбитых кулаков вперемешку со слезами плачу за разочарование. Почему апатия трещит по швам, превращаясь в дырявое полотно, когда душа, берет верх над разумом? Зачем мне это все? Что там за гранью, где кончатся силы? Рой вопросов, на которые я никогда не смогу дать ответ. Но даже если и так то, что с того? Жизнь это бесконечное колесо и даже если в этом верчении нет смысла, белка все равно будет бежать в нем. Чтобы однажды ненароком выйти из цикла и сломать опостылевшую клетку. А пока время продолжать бесконечный бег

Чревоугодник Стук сердца. Где-то на кухне бессвязно шипит радио. Вода из крана гулко капает по немытой посуде. В квартире темно и пусто. Лишь слабый свет монитора разгоняет ночную тьму. Вилка, клавиатура. Хлебные крошки. Питаться ночью стало давней привычкой для человека, чей рабочий день заканчивается далеко за полночь. Я не боюсь ночных звуков и теней, что скрываются в пыльных углах. И поэтому спокойно читаю новостной дайджест, с самыми смачными подробностями перемежая фотки вывороченных кишок с поеданием густо смазанных кетчупом макаронов. Что-то бренчит на заднем фоне. Мобильник. Кончился заряд. Пожав плечами, и почесывая грудь, я начал рыться в шкафу, пытаясь отыскать запропастившийся зарядник. Змея. Черная почти неразличимая в темноте, с единственным мерцающим красным глазом. Я не успел даже испугаться, когда она прыгнула вперед и вцепилась мне в руку. Не успеваю даже вскрикнуть, осознавая всю нелепость ситуации. Зажмуриваюсь и… как можно было воткнуть зарядное устройство в руку?! Морщась от боли, выдираю тупые вилки из ладони и по детской привычке прижимаю рану к губам. Кровь идет маленькими, но уверенными струйками. Соленая. Неожиданно приятная на вкус. Передергивает. Отбрасываю зарядник в сторону, оглядываясь на стол в поисках какой-нибудь тряпки. В моей тарелке копошатся черви. Красно-желтые отвратительные черви, купаются в крови и гное, издавая мерзкие хлюпающие звуки. В этот раз я все-таки закричал. Негромко почти безысходно понимая, что понемногу схожу с ума. И бросился к выключателю с надеждой на спасительный свет. Он встал в проходе, перегораживая мой путь. Как символ окончательного бреда. Мой двойник. Гораздо более толстый и обрюзгший с отвратительно вывалившимся пузом, измазанным чем-то зеленым и красным. С горящими пурпурным светом глазами. И гнусной ухмылкой насквозь прогнивших зубов. Когда-то я занимался тяжелой атлетикой. И рука все еще помнила тяжесть железа. Я ударил со всей силы прямо по этой отвисшей губе, не задумываясь и не сомневаясь. Будто двигаясь по наитию. Что-то хрустнуло, и я снова закричал на этот раз от боли. Его странно перекосило, и… двойник исчез, оставляя лишь слабый пурпурный дым. Рывок, и щелкнул долгожданный переключатель. Разбросанные вещи. Молчаливо горящий монитор. Макароны, плавающие в майонезе и кетчупе. Окровавленные зубчики зарядного устройства. И разбитое зеркало в прихожей. Психоз? Навалившаяся усталость последних дней? Одиночество после ухода Сони? Или проклятый недосып сыграл дурную шутку. -На третьем же кругу ада от дождя и града страдают чревоугодники. Запущенное документальное видео, выдав буквально одну фразу смолкло, запнувшись, не успев прогрузиться. Волосы на голове зашевелились. И в этот миг за спиной раздался вой. Тоскливый безутешный и проникающий вглубь души. Я заорал, уже не скрывая страха, и отпрыгнул вглубь комнаты, ошарашено смотря на темный коридор. Что-то скреблось во входную дверь. Вывшее существо отчаянно пыталось процарапать лист железа, стремясь попасть внутрь. Я забыл о текущей по руке крови. О здравом смысле и не обратил внимания на явственный стук в стену. Соседи. Черт с ними. Остался лишь безотчетный страх и странная почти позабытая вера в собственные силы. Уже не обращая внимания на скребущиеся звуки, и темноту в кладовке, я полез рыться в ящик с инструментами. Ломик лег в руку легко и привычно как влитой. Улыбаюсь, чувствуя надежное железо в ладони. Пройти через коридор и открыть дверь, одновременно нанося удар. Не так уж и сложно даже для чуть заплывшего спортсмена. Брызнула кровь. Существо взвизгнуло, будто не ожидая подобной встречи. И я отплатил ему сполна за ночные страхи. Удары посыпались один за другим, не давая ему издать ни звука. Чавканье и хруст костей. Как музыка освобождения от страха. Честер. Подъездная псина вечно голодная и добродушная. Сколько раз я гладил его лохматую голову, возвращаясь с работы? Он, наверное, почувствовал мой страх и скоблился, внутрь силясь помочь и уберечь от ночных иллюзий. А вместо этого пал, под ударами железного ломика не успев даже толком взвизгнуть, позвать на помощь. Лужа крови из-под мохнатого тела. Меня замутило от вида расколотого собачьего черепа. И кто-то за спиной тихонько и ехидно захихикал, заставляя нервно щелкнуть челюстью. Я обернулся, чтобы снова встретится с ним взглядом, и не успел даже закричать, когда гнилые зубы сомкнулись на моей шее.

Тащемта название как бы намекает что гг говнорокер и не более того)