Реальный мир

[Silver]

Ну вот и завершена моя вторая крупная повесть. в связи с этим делом дико хочу напится ибо мучал ее долго и не без эксессов. Версия первичная - черновая но к прочтению в принципе адаптированая. Буду рад всем отзывам)

http://proza.ru/2010/06/15/1263

Лялька - те низзя)))

[Элементалист]

Прочитал все, заинтересовало, но если разобраться - не понятно почему

[Silver]

0_о

неоднозначная оценка прочитанному)))

[Lyalka]

Лялька - те низзя)))

Это еще почему?!^)

[sarion]

Лялька - те низзя)))

Это еще почему?!^)

Зато поле этой фразы ты полюбас прочитаешь .

[Silver]

Итак читала потому и низзя))

А то щаз мну начнут грызть по старым темам которые я естесттттвеннно не исправил xD)

[Lyalka]

Итак читала потому и низзя))

А то щаз мну начнут грызть по старым темам которые я естесттттвеннно не исправил xD)

Несмотря на кое что(уже обсужденное), нуждающееся(ИМХО) в доработке и исправлении, must have read^).

[ViRGiL7]

Несмотря на кое что(уже обсужденное), нуждающееся(ИМХО) в доработке и исправлении

Да, есть такое Да хотя бы пропущенные запятые. Но это как то не особо важно.

Читаешь на одном дыхании.

Ещё бросалось в глаза слишком частое "гадина". Местами были анимешные замашки (или показалось).

И так, по мелочи. Но это, как я понимаю, должен делать корректор, а не писатель.

 

must have read^).

Однозначно. Пока не дочитал (Тяжко с ноутбука, с экрана. Мы всё по старинке - книгами), но понравилось.

А так как не читал ничего уже довольно давно, то это просто праздник для мозга)

Будем дочитывать.

[ViRGiL7]

Дочитал. Сильно. Жестко. Понравилось.

 

Почему то захотелось сделать зарисовки по...

Вот как сильно понравилось

Просто здорово. Молодец!

 

Больше всего зацепило начало.

Атмосферно. Очень. Живо. Блин.... не знаю как сказать, но очень понравилось)

Момент, когда город оказался больницей. Охота...

Великолепно.

 

Момент переключения сюжета на девушку был смазанным.

В этом месте, думаю, надо было чуть сменить стиль письма. Хоть на полглавы.

А то мозгу было сложно.

Поэтому первые главы теряются. Пришлось перечитывать.

Это - минус. Но чисто субъективный. Мне - так. Кому то - пох.

 

Ближе к концу. Опять охота. Но уже другая.

Тоже интересно. Правда - дал Голливуда местами Но - неплохо.

Понравилось.

 

Эпилог не оставляет открытую мысль... Явную.

С одной стороны - неплохо. С другой... Тут меня противоречит. Сказать ничего не могу.

Но с эпилогом что то не совсем то

 

А в общем - классно И вправду, минусов не очень видно, наверное.

Просто Silver как то мне заикался про должность корректора (пожизненную ), вот и искал ошибки на автомате )

 

Спасибо за пищу для ума и удачи в последующей творческой деятельности

[Silver]

За девушку - писала девушка) Не я. Стили разные отсюда смазанность)

про Голливуд мне уже сказали...знаю) Пытался разнообразить действием а то ГГ какой то унылывй и разманзанный пошел.

Эпилог..он Эпилог Реального мира. А сама по себе история еще и не закончена (как знать?) но точно не сейчас. Фонтан этой темы пока подиссяк.

 

Спасибо за чтение интерес ну и за такую вот небольшую рецензию)

[Silver]

Начинаю потихоньку заливать новый РМ

 

Глава первая

 

«Знаешь, я никогда не считал себя каким-то особенным. Скорее даже наоборот сознательно и старательно занижал самооценку. Чтобы не выделяться и быть как все, как учила меня мать. В детстве я был смешным, толстеньким мальчиком с большими ушами и носом. Любил читать сказки, а позже мифы и легенды народов мира, не особо запоминая их что впрочем, не мешало мне порой кичиться и хвастаться полученными знаниями. В школу я поступил, как и все. Уже тогда я был намного выше и массивнее сверстников. Однако это не спасло меня в душе очень доброго и тихого, а также что уж скрывать – трусливого от нападок сверстников. Не скажу, что пережил что-то страшное. Маленьким детям нужно само утверждаться и каждый делает это как может. К девятому классу мне, однако, все это порядком надоело и высокий заметно похудевший вымахавший под метр девяносто «ботаник» начал «гулять».

Модные в то время компьютерные клубы. Первая попытка выпить пива и закурить, окончившаяся обниманием унитаза. На меня начали смотреть девочки, а одноклассники перестали задирать все больше прося помочь с учебой. Может поэтому, а может, просто зазнавшись, я едва не завалил выпускные экзамены. Спасло лишь дружелюбие учителей, да вмешательство классного руководителя.

Потом было училище. Три года в старых стенах и на стройках города, где мы проходили практику пролетели незаметно. Я снова начал следить за учебой и что немаловажно за собой все, более предпочитая мешковатым свитерам и джинсам вычурные рубашки и отутюженные брюки. Там же я начал слушать рок. Рев гитар, тексты, и просто лирика далеких западных 80х, надолго запали мне в душу, изменив характер. Под конец третьего курса началось мое «золотое время» - отращивая волосы и бороду, я постоянно ходил на концерты и наконец, начал ухаживать за девушками.

За два года я сменил около десятка работ. Заводское зомбирование меня не прельщало, место сторожа не принесло особой наличности а работая грузчиком я и вовсе сорвал спину. В итоге я остановился на должности менеджера среднего звена ответственного за доставку грузов. Именно тогда мы и встретились. Помнишь? Я ведь тогда впервые в жизни напился и, наплевав на стыд и совесть, полез приставать к тебе. А ты отвесила мне такую оплеуху, что звезды из глаз посыпались.

Наутро я протрезвел, получая нагоняй от матери, и едва мог вспомнить, что было. Лишь перед внутренним взором, будто навеки застыли возмущенные голубые глаза и грива бледно-желтых почти белых волос. Поссорился с Ванькой ты ведь с ним тогда пришла. Как оказалось, и он имел на тебя виды. Но я то, уже четко знал, что мы будем вместе. Наверное, тогда был первый раз, когда мой дар четко заявил о себе, хотя и явившись, по сути, остро выраженной интуицией.

Через месяц после того как мы начали встречаться я уже четко знал дату расставания. Счастье не было долгим, но знаешь, не виню, ни тебя, ни себя. Мы были детьми, что тут еще сказать. Но все, что было я сохраню в душе навсегда.

Прошел еще год. Мы мало общались, да и год был не из лучших. Скажу лишь, что много пил и курил, меняя девушек как перчатки не особо заботясь об их чувствах. За редким исключением. Однако именно этот период стал ключевым в развитии дара. Все сильнее и четче я начал видеть. Чужую смерть и горе. Радость и новую любовь. Врагов и друзей. Но только все чужое. Словно паутина разрозненных нитей пересеченная столь часто, что порою рябило в глазах. Там где они соприкасались, были события. Хорошие, или плохие, в зависимости, от их участников. Кажется бредом? Может быть. Но ты, же помнишь – я никогда не ошибался. Как и тогда когда получил шанс снова сдружиться с тобой. Я просто не упустил момента, четко зная, что нужно делать и все еще храня в сердце огонь былого чувства.

Ну а через месяц после этого началось то, что привело нас сюда…»

 

 

Дважды щелкнув зажигалкой, Костя с удовольствием затянулся и чуть откинулся, назад расслабляя напряженную спину. Прогорклый и одновременно приторно-сладкий дым прошелся по легким, и словно ударил в голову, ослабляя натруженные за день мышцы.

Несколько раз, дунув на непокорный локон, он заправил его в хвост и слегка улыбаясь бездумно, уставился на огонь. Шевелиться не хотелось совсем. Да и право – зачем? Вместе с двумя подругами он расположился на уютном сухом бревнышке между подлеском и берегом реки. Несмотря на поздний вечер, им не было холодно – спас вовремя разведенный небольшой костер. На нем же весело перешучиваясь, девчонки, жарили сосиски и черный хлеб. Здесь стояла и полупустая бутылка водки пластиковый стаканчик и сок. Задумчиво почесав бородку, Костя решил, что стесняться ему особо некого и, расстегнув рубашку, скинул с ног ботинки, запустив пальцы в песок. Увидев это, одна из девушек негромко хихикнула:

-Кайфуем?

В ответ он лишь слегка улыбнулся, пожав плечами. Они были знакомы уже больше года и не нуждались в словах, чтобы понять друг друга. Немного помолчав, он вдруг спросил:

-Маш. А ты в курсе что это,… в общем-то, не безопасное место?

-В смысле? – Маша деланно сыграла бровями, всем видом показывая полное недоумение

-Дальницкая – Костя неопределенно мотнул головой в сторону небольшого подлеска за их спинами. Где-то там, на расстоянии нескольких сотен метров стояла ржавая ограда старой больницы. Рядом с которой, тянулся ряд не менее старых двухэтажек наполовину заселенных бомжами и цыганами.

-Эм… ну и? Райончик конечно не блещет, спору нет…

-Да я не о том – Костя досадливо махнул рукой и едва успел поймать слетевшее с пальца кольцо. Самое обычное дешевое кольцо-хамелеон, которое он, однако, бережно и едва не благоговейно убрал в карман.

-Я о той девчонке, которую нашли здесь в июне

-А… да – Маша зябко повела плечами явственно не желая продолжать разговор. Ее подруга укоризненно посмотрела на Костю. Да и было от чего. За два месяца до этого в кустах на Данилецкой было обнаружено тело молодой студентки местного института. Какой-то маньяк воткнул ей нож в живот, заставил помучаться дал надежду убежать (об этом свидетельствовал длинный кровавый след) и лишь затем добил, хладнокровно перерезав горло. Случай оказался уже третьим за полтора года, и милиция буквально рыла землю носом. Но тщетно.

Парень снова задумчиво уставился в костер, меланхолично пожевывая фильтр дотлевшей сигареты. В серых глазах застыла отрешенность.

-Так, Сернеев!

-А? – Костя поднял голову смущенный резким тоном девушки

-Я конечно все понимаю ты у нас вроде как гот но – завязывай на такие темы! Мы сюда воде веселиться пришли

-Все все – молчу, молчу – Костя примирительно поднял руки, действительно постаравшись уйти от мрачных мыслей. Однако долго их веселью продлиться было не суждено.

Сначала всколыхнулся Костя. Безотказное чутье вдруг взвыло, пробив даже серую пелену опьянения. Он мгновенно подобрался, выскользнув из теплых объятий Маши. Ее подруга давно ушла, а они так и расположились на песке, наслаждаясь теплой летней ночью. Руки парня начали неосознанно шарить у потухшего костра, ища старый складной нож. Костя и сам не понял, зачем ему это, но чувство тревоги все нарастало и ширилось, наполняя душу безотчетным страхом. Девушка вскочила следом почти одновременно. И в ее глазах Костя прочел отражение собственных – абсолютно трезвых и полных ужаса.

Не сговариваясь, как по команде, они подхватили оставленные у костра вещи и быстрым шагом направились прочь от реки. Поминутно оглядываясь, Костя не чувствовал успокоения. Лишь дикий страх ледяными пальцами вцепившийся в сердце.

Наконец нервно перешучиваясь, они выскочили на освещенную фонарями площадь – к речному вокзалу, переоборудованному под ночной клуб. Здесь, как и всегда оказалось много народу, и тревога ушла, сменившись ярким всполохом, заставляющим бешено колотиться сердца.

-Ты… тоже почувствовала?

-Да… пошли отсюда куда-нибудь подальше

-Ага

Еще час они бродили по городу не в силах совладать со столь бурно пережитым чувством. В общем-то, ничего и не произошло, но остановиться и успокоиться они были уже не в силах. Ноги сами вывели Костю к знакомому дому в центре. Обычная высотка в центре которую он давно облюбовал для посиделок с друзьями благодаря разделенным на два подъезда лестничному маршу и лифтам с квартирами. Набрал давно известный код на домофоне, провел девушку внутрь на второй этаж и ни слова не говоря, кинулся целовать. Это ни к чему не обязывало ни его, ни ее. Просто секс чтобы выплеснуть накопившиеся чувства. Чуть позже они сидели на ступеньках, медленно приходя в себя. Безумная из-за выпитого, будто не реальная ночь почти подошла к концу подернувшись легкой дымкой, будто ее и не было вовсе.

Вызвав девушке такси Костя чуть улыбнулся по привычке на прощание и чмокнув в щеку махнул рукой. Он не стал говорить о гложущем беспокойстве. Оправил рубашку, и шнурки на ботинках включил плеер и медленно побрел домой.

Раннее утро встретило его легкой прохладой. Изредка мелькали машины, а в одном из домов все еще раздавались разухабистые веселые песни. Но Костя не видел и не слышал всего этого. Как и ревущей из наушников музыки. Сознание словно выкинуло на иной уровень ощущений и чувств. Туда где не более чем в ста метрах позади, виднелась тревожная бордово-черная тень. Не желающая придвинуться ближе, но и не удаляющаяся держа дистанцию. И Костя неожиданно понял чего, от него ждут. Бегства. Страха перепуганной жертвы. Охотник что так долго оставался неуловим, выбрал себе дичь. И Косте действительно стало страшно. Будто холодный колючий шар прокатился по глотке, намертво застряв в животе. И действуя скорее по наитию чем, повинуясь голосу разума, он побежал. В школе он часто бегал, хотя теперь и понял, что это уже не спасет.

Но в тот день видимо вмешалась судьба. Одинокое такси с отчаянно зевающим водителем оказалось кругом спасения для утопающего. Даже не сбавляя шаг, Костя заскочил в машину, хлопнув дверью

-Шеф трогай. Плавильщиков десять быстрее. Плачу двойной тариф.

Весело заулыбавшись и мигом растеряв остатки сна водитель – молодой кавказец нажал на газ.

Лишь войдя в квартиру, Костя смог ощутить себя в безопасности. Словно камень свалился с души и чутье, наконец, замолчало, уступив реву так и не выключенного плеера. Тихо ругнувшись, Костя зажал треснувшую клавишу, и осторожно, стараясь не разбудить мать, прошел в свою комнату. Скинул вещи на стул, забрался под покрывало и облегченно вздохнул, стараясь забыться сном. Желая лишь покоя и окончания этой безумной истории.

Две недели спустя он понял, как наивно было это желание. Проснувшийся дар не давал ему ни минуты покоя буквально силой выдавливая сознание на тот «иной» уровень. Город словно уходил на дальний план, становясь нечетким размытым силуэтом темным пятном на краю зрения. Вместо него раз за разом возникала бесконечная паутина прошлого настоящего и будущего, огромная и бесконечно невозможная, по сути, карта событий мыслей и чувств. Костя так и не понял, что столь сильно повлияло на него в тот день. Но факт оставался фактом интуиция усилилась, тысячекратно открывая пусть и неясные, но пути к возможному. И в нем очень четко прослеживался путь того кто шел за ним в ту ночь. Путь безжалостного охотника ищущего новых жертв.

Костя никогда не стремился быть впереди, во главе. Да ему нравились истории о отважных борцах со злом но также четко он знал что сам не годиться на эту роль. Высокий худой парень так и не выучившийся драться с по-настоящему наивными добрыми идеалами в то же время прекрасно понимающий всю их абсурдность в реальном мире. Сказки тем и хороши, что дают надежду на лучший конец. Практически невозможный в жизни.

И все же… его раздумья не были долгими. Оставалось всего три дня до того как охотник выйдет на новую жатву. Если ее не остановить. Собираясь, глядя в зеркало, Костя вдруг отстраненно ухмыльнулся. Как символично вышло то, что завтра у него день рождения. Двадцать три года. Можно сказать взрослый человек. А нет. Все-таки еще ребенок. С довольно дурацкими принципами и понятиями о том, как стоит жить.

-Но ведь если не пойду это буду уже не я – прошептал он. Вздохнул и положил конверт на стол. На нем было лишь каллиграфически выведено: «Дине»

Чувствуя, что возможно не вернется Костя понял, что если и был ему кто-то дорог в этом мире так то - первая в жизни любовь. Запоздало проснувшиеся чувства не дали написать многого. Лишь обещание всегда оберегать и прощание.

Костя накинул на плечи любимую рубашку и старые джинсы. Затянул шнурки на стилах. Странно и смешно, но они вдруг показались ему тоже неплохим оружием. На улице заморосил мелкий осенний дождь, и немного подумав, он накинул и куртку. Надежная мотоциклетная из настоящей качественной кожи. Полгода назад он отдал за нее всю получку и ни разу не пожалел об этом. Вот и теперь на плечи будто легли крепкие дружеские руки. Сунув в карман складной нож, Костя еще минуту постоял в коридоре, собираясь с мыслями. Глубоко вздохнул, и, махнув на прощание недоуменно моргнувшей кошке, вышел из дома.

Идти не пришлось долго – спуск к речке со стороны Данилецкой находился всего в двух кварталах от места, где он жил. Семь минут, которые оказались безумной лениво стучащей по плечам вечностью. Конечно, Костя не ожидал столкнуться с ним сразу – нет. Знал, что ждать придется долго, и потому выключив плеер и закурив, уселся прямо на сырой валун, торчащий из земли. Втянув в себя дым, он чуть откинулся назад и неожиданно подумал, что если выживет, то обязательно бросит. Даже, несмотря на устоявшуюся привычку.

Враг объявился спустя три часа. В сознании Кости будто ударил тревожный кроваво-красный колокол. Замедленным будто все еще не верящим движением он вынул наушники и застегнул куртку, оборачиваясь туда, где почувствовал чужой взгляд. По телу побежали мурашки. Но, тем не менее, он нагло усмехнулся и пафосным нахальным жестом поманил врага.

-Зря я все таки не пошел на актерское – вдруг подумалось ему.

И убийца не заставил себя ждать. Заинтересованный этой новой игрой он наплевал на осторожность, и доводы разума, вышагнув на встречу слегка поигрывая огромным армейским ножом. Охотник на людей оказался высоким и статным с коротким ежиком волос парнем в спортивках и майке. Костя даже немного опешил, столь не вязался этот образ маньяка с тем, что устойчиво закрепился в его голове. И лишь скользнув дальше по нити, понял, в чем дело. Чечня. Здоровенный парень, побывавший в горячей точке и похоронивший там многих друзей. А по возвращению на гражданку его бросила девушка. Ради абхазца. Она стала его первой жертвой. Вторая и третья не были русскими. Убийство на почве расовой ненависти их не сочли таковыми лишь из-за первой вполне себе обычной девушки. А потом пришел и черед Кости - недавно вернувшийся с юга впотьмах он вполне мог сойти за человека со стойкой примесью южной крови.

Стоило лишь понять мотивацию убийцы, как страх испарился. С нескрываемым презрением Костя плюнул на камни и рванул вперед. Застарелая ненависть к нацистам и скинхедам в его сердце обрела зримое воплощение, придавая уверенности и сил для удара.

Но не удачи и ловкости. Убийца даже не стал уклоняться, попросту пырнув мчащегося на него парня в живот. И замер, предвкушая столь лакомое зрелище боли и отчаяния на ненавистной черномазой роже. Костя действительно споткнулся на несколько долгих секунд поддавшись, боли. Боли высасывающей все силы, заставляющей безвольно скрючиться вокруг раны, и выть в небо, знаменую конец жизни. А потом его глаза встретились с маньяком. Всего на краткий миг, в который он понял, что тот допустил ошибку. Подпустив «жертву» слишком близко. Щелкнул нож в кармане и на остатках сил Костя ткнул верзилу в горло. Уже падая, глядя в огромное звездное небо, он увидел алую струю крови и услышал предсмертный хрип врага. Свирепая радость наполнила сердце Кости. А затем наступила тьма.

 

Глава вторая

 

«Никогда особо не задумывался над тем, что будет «после». Да? как человек, который долгое время «варился» в определенной субкультуре? я частенько бывал на кладбищах, читал некие псевдо философские очерки и даже сам пытался выложить определенные мысли на бумагу. Но. Готы и готика как таковая остались лишь увлечением этакой темной романтикой, что запала в душу красотой, но не заманила посулами. Серьезно, о смерти я задумался лишь в тот день, когда принял решение. И лишь тогда осознал ценность жизни. Малой или большой. Глупой и смешной. Как бы там ни было – жизнь бесценна. Прошу – помни об этом и постарайся сберечь себя»

 

Неловко поерзав на камне, Костя с тоскливым вздохом выключил плеер. Намертво заевшая в нем песня уже изрядно надоела. Как и последняя никогда не исчезающая сигарета в пачке. Устало почесав бородку, он лег наземь, уставившись в быстро темнеющее небо. Когда-то он не мог отличить звезды одну от другой. Теперь же выучил все созвездия, лишь назвав по своему, опираясь на смутные обрывки памяти из школьного курса.

Посмертье оказалось вовсе не таким, как он представлял. Ни рая, ни ада. Бесконечная пустота, зависшая на месте гибели. Кусок мироздания, будто клок, вырванный из пустой реальности. Огромный, старый мост, скрипящий и стонущий под тяжестью проезжающих машин. Он слышал их, но не видел. Старый валун, на котором Костя сидел тогда. И небольшая пустошь с подлеском, откуда вышел убийца. Тяжело вздохнув, он выпрямился, и сел, разминая затекшую спину. Уже очень давно его тело не знало иной постели кроме сырой и холодной земли.

Он и сам не помнил, когда вдруг заново осознал что существует. Забытье, пришедшее вслед за ударом ножа, оказалось выпавшим из времени промежутком разделившим сознание на «до» и «после». И самым страшным, стала возможность слышать звуки живого мира. Пусть люди бывали здесь нечасто, он слышал. Странные разговоры. О чем-то жалеющие или хвалящие. Будто вырванные из контекста непонятные фразы, а иногда даже медицинские рассуждения. Далеко не сразу Костя вспомнил о медицинском институте недалеко от Данилецкой.

Часы на его руке так и не остановились, неумолимо отсчитывая день за днем. Будто отсрочивая или пододвигая время приговора. Ведь ничем иным кроме как чистилищем этот кусок реальности назвать было нельзя. Чистилищем в ожидании рая или ада. Кратким мигом спасения для разума остался лишь сон, которого он не лишился. Да и вообще весь спектр чувств и ощущений остался прежним, будто в издевку сохраняя иллюзию жизни. Летом становилось жарко, и холодно зимой, колючий осенний дождь выбивал ритмы на камнях, не давая уснуть.

Костя снова закурил. В который уже раз он задумался о том, почему и как оказался здесь. Для находящегося в полном одиночестве разума мысли об этом оказались единственным шансом не сойти с ума. И раз, за разом, прокручивая ту ситуацию в голове, Костя все тверже уверялся в правильности принятого решения. Пусть и столь дикой нелепой и страшной ценой жизни он спас многие другие. Да и что там скрывать потешил глубоко загнанное и практически уничтоженное в детстве эго. Словно подобный поступок вознес его на пьедестал, отменив все прочие неудачи и поставив на них жирный крест. И лишь в глубине сердца он прекрасно осознавал всю глупость подобных рассуждений, язвительно смеясь сам над собой.

Реальность вокруг тоже не осталась на месте. Будто подчиняясь воле пленника она все более разрасталась с каждым днем позволяя уйти чуть дальше от того месте где все началось. Так через год Костя смог добраться до дома. Конечно, внутрь он не попал, лишь немного помотавшись у дверей, но и этого вполне хватило. Слишком горек, оказался женский плач за дверью. Мама. Больше Костя там не появлялся.

Два года. Примерно столько прошло по его подсчетам. И рядом с опостылевшим камнем он снова и снова закуривал не чувствуя обожженного языка. В эту минуту ему почему-то почудился мокрый осенний пейзаж за решетчатым окном. А потом пришла боль. Страшная боль в руках и ногах сравнимая лишь с медленной пыткой на огне. Костя закричал и упал, наземь покатившись вниз под откос по грязной сырой земле осколкам битого стекла и торчащим из разломанного бетона кускам арматуры. Судорожно, сумняще он попытался остановить беконечное мельтешение вдруг сошедшего с ума мира и в тот же миг его настиг еще один удар окончательно выбивший и без того шаткое сознание.

Сознание возвращалось медленно, неохотно. Всего на мгновение мелькнула водная гладь, сразу сменившаяся серым маревом. Мучительно больно. Закашляв, Костя по привычке сплюнул куда-то в сторону и вдруг осознал, что что-то не так. Боясь спугнуть неожиданную догадку, он сморгнул и широко открыл глаза. Раздражающе серые стены. Больничный потолок с желтыми пятнами протечек. И отвратительно холодный пол, похоже, недавно намытый с хлоркой. Даже не вставая, повинуясь странному наитию, он сдернул с себя больничную рубаху и дрожащими руками ощупал то место, куда вонзился нож. Только старый давно заживший рубец. Так неужели он все это время…

Память накатила подобно волне. Столь долго запертая внутри головы теперь она будто прорвалась, наружу облекая то, что он видел и слышал совсем в иную кожу и плоть. В больнице никто не опознал его. Их обоих привезли в одну больницу в ту же ночь. Убийца не выжил. Костя же выкарабкался. Каким-то чудом его тело пережило клиническую смерть и оправилось от страшной раны. Тело, но не разум. Он затерялся где-то в лабиринте сознания запертый, будто в клетке внутри самого себя.

Маленькая комната в дурдоме. Место смерти. Оно расширилось, когда его потихоньку стали выпускать в коридор, уже не считая буйным. Двери домов, куда он стучался – запертые двери других палат. И людские голоса – работники психушки и такие же, как и он больные. Вкус курева на губах от настоящей сигареты, которой его угостил один из врачей. Словно что-то щелкнуло в голове, когда картина обрела целостность и завершенность.

Запрокинув голову, он захохотал. Радостно и одновременно безнадежно. Безумно настолько насколько могло быть все окружающее его. И тут же получил новый удар прервавший смех. Боль отразилась глухим звоном в голове, решетчатая спинка кровати тихонько задрожала, будто в унисон. Сплюнув сгусток крови на пол, Костя поднял голову. И увидел его. Возвышаясь над ним замер, довольно потирая руки огромный, жирный мужик лет сорока. Карп. Так его назвали здесь. Бандит, уходивший от суда и севший в психушку, чтобы не мотать срок. Со скуки втихаря издевающийся над другими больными. Сегодня Костя стал его жертвой. Но именно сегодня ему и не повезло. Кажется, он успел что-то осознать, когда кровавая улыбка неожиданно возникла на лице психованного парня. А может просто, разглядел-таки холодный и четкий разум в серых глазах. Костя не дал ему додумать. Короткий апперкот с места всколыхнул жирное брюхо, заставляя Карпа на мгновение задохнуться и чуть согнуться. Резко дернув головой, Костя ударил его в лицо со всей возможной силы. Теплая кровь, брызнувшая на шею, и дикий вопль сопровождаемый грохотом падающего тела, стал ему наградой. Все еще не поднимаясь, он прыгнул на распростертого врага, нанося удары локтями и кулаками, стараясь ошеломить противника и не дать ему нанести ответный удар. Окончательно озверев, он вцепился в короткую стрижку Карпа и со всей силы ударил его головой о пол. Брызнула кровь, и бандит затих выпученными глазами, уставившись в потолок. Тяжело дыша, Костя поднялся. Времени почти не осталось. Через мгновение здесь будут санитары. Неловко, все еще не привыкнув к, будто чужом телу Костя рванул к дверям, лихорадочно соображая прямо на ходу. Проскользнув на сыром линолеуме, он сбил с ног пожилую уборщицу, и на автомате пробормотав извинения, помчался по коридору к высокому старому окну. Позади кто-то закричал благим матом. Но Костя не остановился. Все сейчас было не важно. Как и страх падения. Как боль от тысячи впившихся в тело кусочков стекла. Прикрывая рукой глаза, он прыгнул прямо в окно, разбивая его своим телом, и ощущая лишь бесконечное чувство полета вперемешку с вгрызающимся в тело ледяным ветром.

 

Глава третья

 

«А ведь когда-то я действительно боялся боли. Даже просто порезаться при разделке хлеба было мировой трагедией. Несколько школьных драк. В каждой из них я боялся. Боялся боли и ударов. Насмешек приходящих следом. Слабости и презренного бессилия, ненависти к самому себе за беспомощность. Когда я изменился? В тот студеный дождливый вечер под мостом? Или еще раньше, когда принял решение? А может когда убил Карпа? Так или иначе, в момент прыжка я неожиданно понял, что не боюсь. Ни боли от вонзившихся в тело осколков стекла. Ни неизвестности что ждала меня за оконной рамой. Ни высоты четвертого этажа с обледенелым скатом лестницы чуть слева. Все это отошло на второй план, сменившись холодным кулаком разума и воли. Колючий шар страха где-то в животе исчез без остатка, а в сердце осталась лишь пустота. Страшен человек, не ведающий страха. Ибо он не ведает, что творит и куда могут привести его устремления»

 

Кажется, зима давно вступила в свои права. Не осталось сухих вето и листьев присущих осени, также как и ее вечных луж. Только огромные сугробы, обледенелый асфальт и корявые согнутые в диком подобии сна деревья. И конечно молчаливые громады спящих домов. Редкие огни свет в них подобных глазам неведомого зверя – горячим, но безразличным к чужим судьбам. Костя бежал. Бежал с трудом, проглатывая рвущий легкие ледяной воздух. Закусив до крови губу и стараясь не смотреть на дрожащие руки больше похожие на подушечки для иголок. Его больничная рубашка пошла на то чтобы замотать их, останавливая кровь. Иначе бы его уже давно поймали. Три раза он с трудом избегал столкновения с проезжающими по дворам милицейскими уазиками. Низ штанов он тоже порвал, из получившихся обмоток соорудив подобие тряпочных ботинок. Но и это оказалось лишь временной мерой. Даже самый стойкий человек не способен продержаться на ледяном ветре зимой больше двух-трех часов, даже находясь в постоянном движении. А тело Кости в этот момент никак нельзя было назвать стойким и крепким. Оставался лишь один шанс. Хорошо зная город, он довольно быстро определил, где находиться, и это стало его спасением, подсказавшим единственно возможный шанс к выживанию. Когда-то здесь жила одна из его бывших девушек. Небольшая пятиэтажка с жестяными балконами и старыми деревянными окнами. Непослушные руки набрали код на домофоне. Раз. Другой. Мимо. Еще раз. Проклиная все на свете, Костя едва не взвыл от радости, когда прозвучала стандартная трель и замерзшая дверь поддалась свирепому рывку. Оскользнувшись и едва не упав на пороге, он почти забежал внутрь, щурясь от мягкого света старой лампочки. Ему едва хватило сил подняться до второго этажа и, прислонившись спиной к потрепанной батарее осесть на пол.

Он не помнил, сколько просидел так без сознания. Спину разожгло так же сильно как ныли, замерзнув прочие конечности. Едва в силах пошевелиться Костя приподнялся, опираясь на мусоропровод, и засунул пальцы в щель между стеной и батареей, надеясь отогреть их хоть чуть-чуть. Боль заставила его зашипеть. Но вместе с покалыванием начали возвращаться и прочие чувства. Голод и осознание свершенного. Отодвинутый в запале шок. Словно волна, накатывающая на разум раз за разом. И в этот момент этажом выше что-то шевельнулось. Щелчок замка, и дребезжание дверного колокольчика

-Мам, закрой я пошел

-Давай, аккуратнее там

-Ладно, ладно

Хлопнула дверь и в ту же секунду по лестнице загрохотали чьи-то ботинки. Костя неожиданно улыбнулся. В этот момент он очень четко понял, что произойдет дальше. Спускающийся по лестнице юноша не ожидал встретить на пути кого-то вообще, не говоря уже о странном полуголом парне. Он опешил, и этого единственного мгновения Косте хватило для звериного прыжка, в который он вложил все оставшиеся силы. Преодолев несколько разделяющих ступенек, он всем весом врезался в парня, опрокидывая его. Чуть вскрикнув, он ударился головой о ступеньки и затих. Трясущимися руками, Костя проверил его пульс. Всего лишь без сознания. Облегченно выдохнув, Костя начал спешно раздевать отключившегося парня. Выбора у него особого не было. Поношенные джинсы оказались сильно велики, но неплохо скрепились ремнем. Поверх тонкой рубашки лег надежный теплый свитер и пальто. С тяжелыми большими ботинками пришлось чуть повозиться, чтобы они не болтались на ногах, но и это Костя осилил, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в руках. Остатки больничных штанов он разорвал тут же, упрятав в карманы пальто – на будущие повязки. Кое-как натянув поверх окоченевших пальцев перчатки, он поднялся на этаж. Позвонил неуверенно в нужную дверь и тут же рванул вниз к выходу. В конце концов, у него не было особого выбора.

Уже на улице выйдя к освещенной дороге, он смог успокоится и привести в порядок мысли. И будто поняв это в то же время «включился» и дар, накрыв город сеткой нитей и вероятностей. Как в издевательство или… подсказку?

«В тот момент я не знал, куда продолжить движение. Не понимал ничего вокруг и ничего не желал более чем успокоения терзающей меня боли. Как душевной, так и физической. В кошельке обнаружилось несколько купюр, которых мне хватило на то чтобы купить поесть и взять чекушку водки, но и не более того. Корчась от боли, сидя на лавке в темном дворе я один за другим выдирал из себя осколки стекла. Маленький перочинный нож чтобы выковырять самые мелкие кусочки, чекушка для согрева и обеззараживания ран, да порванные штаны вместо бинтов вот и все что у меня было. Кажется, я несколько раз терял сознание. Но странным образом мой дар позволил мне несколько абстрагироваться от происходящего. Словно другая более сильная воля управляла мной в ту ночь. Воля нового Кости, что родился тогда. В конце концов, залил улицу кровью, и кое-как наложив повязки на раны, я спрятался в еще одном подъезде. Там было холодно и сыро, но все, же не так как на улице. Беспокойный сон стал лучшим лекарством для лихорадящего тела и разума.

Мне повезло. Два дня прячась по смутно знакомым дворам и подъездам, я максимально старался избежать столкновения с людьми. Даже удалось сбить замок на входе в подвал и согреется на одной из здешних труб. Правда пальто и без того испачканное кровью после этого вовсе пришло в негодность. Однако это стоило того – меня практически перестали искать, о чем также подсказал дар. В тот момент я как охотничья собака – замер перед прыжком. Возвращение домой не имело смысла. Я сразу обрубил эту нить, даже не взглянув на нее. Два смерти на моей совести, какими бы гнилыми они ни были – слишком высокая цена. Решение как это бывает обычно пришло неожиданно и просто. В наложившейся на город паутине нитей я теперь отчетливо видел их. Те, что несут лишь боль и разрушение, кровь и ярость. Насильники. Маньяки. Просто убийцы. Они есть всегда и везде. А каково тому, кто может знать об убийстве еще до его совершения. Не это ли достаточная цель для моей и без того запятнавшейся души? Давить одного за другим как паразитов, мразь липкой мутью осевшую на стенах этого города. Нет, я не какой-то благородный герой. Не помешанный на «вычистке» фанатик. Я просто человек получивший силу исправить хотя бы часть извечного мирового зла. Пускай это загубит мою собственную жизнь – от нее ведь итак уже немного осталось, так что же терять?

Так я думал тогда. И лишь сигаретный дым был свидетелем полубезумного шепота в темном подвале, лишь он слышал мои странный и полные крови мысли»

 

Глава четвертая

 

«Я плохо помню эти два года. Поддавшись безумию единожды – сложно отличить, что было правдой и ложью, а что лишь сном сумасшедшего. Вечное полуголодное существование раны одна за другой покрывающие мое тело и непрерывные почти методичные убийства – разве можно после этого оставаться нормальным?! Я научился игнорировать почти любую боль. Бесшумно выслеживать свои кровожадные жертвы и заметать следы? уходя от погони. Менты в то время рыли землю носом пытаясь изловить меня. Но тщетно. Находясь на грани постоянной опасности, дар обострился как, никогда позволяя мне раз за разом оставлять их с носом и наносить новые удары в прогнившее сердце города. И все-таки… знаешь все это время, я ощущал, что действую в полсилы. Будто убираю лишь множащиеся пешки, слепо тыкаясь в фигуры и никак не видя настоящего противника.

Я перебрался на кладбище в старой части города. Это оказалось самым удобным местом для отлёжек и укрывания от людей. Пожилой сторож, кажется, знал обо мне, но, ни разу не показал этого, видимо не посчитав нужным связываться. И тогда же проявилась еще одна особенность дара – я начал чувствовать нити умерших. Обрывчатые и полу стертые. Крепкие и почти целые у тех, кто ушел недавно. Привыкнуть к такому оказалось также нелегко, но вскоре и они перестали удивлять. Я не трогал их, а они меня. Вот и все»

 

Ветер взвыл, поднимая вихрь листвы. Запах лежалой сухой травы ударил в ноздри, и Костя принял его, почти с благодарностью, позволив себе чуть расслабиться. Весь вечер он провел в парке, наблюдая за молодой художницей пишущей яркий осенний холст. Сегодня за ней придут. За ее действительно невинной и чистой душой. Просто потому, что ее нить пересеклась с другой – чужой и опасной. Костя чуть поворочался на месте, прижимаясь спиной к корявому тополю и наклонив голову, изображая обычного городского бомжа. Это оказалось самой удобной маскировкой. Заросший волосами, в выцветшем грязном пальто и дырявом свитере он действительно очень мало походил на статного, красивого парня которым был когда-то. Словно что-то сломало его изнутри. Лишь в серых как сталь глазах полыхнуло горячее пламя жизни.

Художнице давно полюбился этот парк. Старые нерабочие карусели и заброшенная детская площадка. Немногочисленные парочки, гуляющие по заросшим травой тропинкам и дорожкам. Здесь словно веяло стариной неуловимым духом времени, которого так не хватало в современном мире высоких технологий – полном вечной гонки за ускользающими возможностями и извечными страстями. Свернув высохший холст, она убрала его в пластиковый тубус, и, с сожалением окинув взором полюбившуюся панораму, медленно пошла к выходу из парка, чуть цокая каблучками остроносых сапожек.

Он долго ждал этого момента. Безжалостный охотник, не знающий слова жалость. Да он часто любил сравнивать себя с волком. Раздирающим нежную плоть пришедших на заклание ягнят. А его нож был клыком – когтем призванным воплотить его звериную сущность. В этот раз жертва не успела даже вскрикнуть, и он понял, что перестарался и поспешил, сделав все слишком быстро, не так как задумывал сначала. В ее голубых глазах застыло лишь удивление, но не боль – девушка даже не успела осознать ее. Грязно ругнувшись, он нагнулся поднять нож, и в этот миг врожденное чувство опасности взвыло, трубя тревогу. Подхватив коготь, убийца отскочил чуть на шаг назад, оборачиваясь.

И устремил недоуменный взгляд на странного человека. Грязный и небритый, он мало чем отличался от обычного бомжа. Лишь в руке замер, чуть поблескивая небольшой выкидной нож. Без дрожи и единого намека на страх. Серые глаза. Смотрящие на художницу серые глаза. Почему-то убийца увидел лишь их. А потом странный парень зарычал. Так как не умеют люди. Вкладывая во вроде бы непривычный звук настоящую злобу и ярость, сумасшедшую жажду крови и желание рвать чужую плоть. Будто мелькнули на мгновение мощные железные челюсти, сомкнувшиеся со страшным лязгом перед самым носом. И убийца в этот момент очень четко увидел настоящего волка. Заросшего клочковатой шерстью худого и усталого. Но полного настоящей звериной ярости. Он даже закричал, бросаясь вперед на застывшего столбом противника. Второй раз – от радости когда, пробив не очень толстое пальто, его коготь вонзился в живую плоть, и тонкой струйкой потекла красная кровь. Но в следующее мгновение его глаза встретились с серыми – полными ненависти. Закричать в третий раз – от ужаса, он уже не успел. Тонкое лезвие вонзилось глубоко в горло и как сквозь масло пошло вправо, перерезая все жизненно важные сосуды.

Костя чисто рефлекторно шагнул чуть назад и в сторону, избегая хлынувшего фонтана ярко-алой крови. Он не удостоил даже взглядом груду плоти, что когда-то была человеком, и лишь отошел дальше, чтобы не попасть в быстро разрастающуюся лужу крови. Присел на корточки и, набрав охапку листвы начал методично очищать лезвие ножа и рукава пальто. Он не чувствовал боли и струящейся по ногам теплой красной струи. Словно весь мир замер, на несколько минут сузившись до нескольких метров. Не успел. Нить, порвавшаяся чуть раньше, чем должна была. Художница, у которой впереди была семья и двое чудесных ребятишек. Оборванная чужой рукой нить.

Охотник на охотников захохотал. Отчаянно и надрывно глядя в быстро темнеющее небо окрашенное алым. Кроваво-красный принц заката редко ошибался. Но до этого, ни одна из его ошибок не стоила невинной жизни. Костя резко поднялся, прижимая руку к раненному боку. И медленно побрел к выходу из парка. Прочь от места, где осталось то, что он никогда не назвал бы человеком и тело ушедшей из мира художницы. Прочь оттуда, где блестели на траве еще теплые слезы отчаяния и накопившейся боли.

 

Глава пятая

 

«Плохо помню, как добрался в тот раз до кладбища. Не заткнутая вовремя дырка дала о себе знать истощив и без того невеликие силы. Выплюнув испачканный кровью бычок, я дрожащей рукой открыл одну из калиток и присел на лавочку стараясь восстановить дыхание. Почти полночь. Я чуть кивнул почти невидимому духу, живущему у этой могилы. Его нить почти закончилась, видимо отмерив, всякие возможные сроки. Шумные крики и чье-то веселое пение привлекли мое внимание, но лишь на секунду. Готы. Только эта братия может шляться между могил посреди ночи. Ну а что? Зато духам весело.

Мне же было не до них. Словно что-то надломилось внутри, просясь наружу, не смело и тихо, серой мышью скребясь в двери сердца. И что-то знакомое в тот момент мелькнуло на общем молчаливом фоне. Едва уловимая нить. Но презрев боль и слабость, я встал и двинулся к ней, сам не понимая, почему так взволнован. Оскальзываясь на грязи и попадая в лужи, я проложил себе путь, между могильных оград безотчетно повинуясь лишь не подводящему чутью. Впервые за долгое время оно сыграло не на поиск очередного убийцы или общение с духами. И… я не знаю, как передать то, что я ощутил, увидев тебя. Такие знакомые, почти белые в свете луны волосы. Чуть сгорбленные худенькие плечи. Грустные голубые глаза. И пустая коньячная бутылка валяющаяся рядом. Что ты делала там? Я понял лишь в следующее мгновение, когда лунный луч высветил выбитый на памятнике рядом с тобой портрет. Мой портрет. Тогда… сердце заколотилось так бешено, что я не смог унять его и зверь внутри вдруг исчез, сменившись простым парнем который как я думал, умер навсегда. Я подошел не отдавай себе отчета и чуть приобнял тебя за плечи. А ты даже и не обернулась, будто заранее зная, что я там

-Все еще помнишь? – глупее вопроса придумать я не смог прерывая затянувшееся странное молчание

-Да... забудешь, пожалуй, дурака такого

-Ну да – я пожал плечами, глупо улыбаясь в пустоту, не в силах унять, бешено стучащее сердце.

-Я ждала... каждый год накануне... что ты придешь... глупо да? А ты, в самом деле, пришел... сдержал слово...

Я и, правда, обещал. Оберегать тебя и быть рядом всегда. Как я мог забыть об этом? Забыть тебя?!

-Обними меня... я знаю, что протрезвею, и тебя не будет... хотя бы так...

-Испачкаешься

-Что?! - недоумение в твоем голосе, прорезало пелену пьяного тумана, немного отрезвляя и давая понять - испачкаюсь?!

-Ну да – я снова глупо улыбнулся, но уже тебе в лицо, не отпуская вдруг задрожавших плеч - в крови. Я, как видишь, так и не научился беречь себя.

-Все тот же?! В крови?! Но как... как ты же... умер... как?! – ты тогда окончательно запуталась, уже не соображая, и готовая расплакаться. А ведь никогда не плакала при мне раньше. Зубами, стянув перчатку с руки, я осторожно, провел дрожащей рукой по твоей щеке, и… нет. Не было чего-то в мире большего, чем счастья просто стоять с тобой рядом. В ту ночь я впервые за несколько лет заплакал. Обнимая тебя, любимая».

В переполненном маршрутном автобусе душно даже пасмурной осенью. Особенно тому, кто кроме всего прочего чувствует все желания и эмоции скопившихся вокруг людей. Отчаянно цепляясь за блаженно холодный поручень, Костя едва смог дождаться, когда они подъедут к остановке. Судорожно выдыхая, он вывалился из автобуса, жадно вбирая свежий воздух. Все сложнее оказалось не сорваться.

Чуть оправив плащ, он щелкнул зажигалкой закуривая и уже не спеша побрел по улице вызывая недоуменные взгляды прохожих. Высокий и худой, длинноволосый молодой человек с коротко остриженной бородой в тонком плаще потертых джинсах и остроносых ботинках явно не по погоде явственно выделялся среди прохожих. Что-то нехорошее было в этих усталых серых глазах, и крепких руках с белыми следами давно заживших шрамов.

Прошел год с тех пор как Костя столкнулся с Диной на кладбище. Год с момента возвращения в обычную жизнь. Год, за который многое изменилось. Охотник сложил оружие и вернулся к семье. Как оказалось его изначально считали погибшим. И все из-за рокового стечения обстоятельств. В тот же день в соседнем районе была разборка местной банды. Вылившаяся в сожженную квартиру с несколькими трупами. Этот случай, казалось бы, имел смутное отношение к пропаже Кости, но именно его предсмертная записка сбила с толку следствие. Чья-то случайная небрежность или заведомая халатность? Ответ скрылся за прошедшими годами, подернувшись пеленой забытья. Да так ли это было важно для поседевшей матери, которая и не чаяла увидеть сына живым? Сам Костя предпочел не распространяться, о том кем он был – сказав лишь, что потерял память, и жил среди бомжей вспомнив все лишь благодаря случайному столкновению с Диной. Которая как, оказалось, тоже была не одна. Другой утешил и обогрел, когда его не стало. Да Костя и не винил их, прекрасно видя крепость связавших влюбленных нитей. Тут ему было место лишь как вернувшемуся другу.

Но не это беспокоило его. Медленно бредя по знакомым с детства дворам, Костя все с большим ужасом, прислушивался к внутреннему голосу. Который, все чаще и настойчивее требовал крови. Пустота, возникшая в его душе после первого убийства, никуда не делась. И она требовала новых жертв. Еще и еще. Сам того не осознавая Костя превратился в безупречную машину для убийства – холодную и бездушную. С чужой кровью вместо топлива. Молчавший первое время голос охотника с каждым днем начал звучать все сильнее, побуждая вернуться к убийствам.

Презрев холодный ветер, Костя вышел на открытую местность туда, где все началось – под бетонным мостом у Данилецкой. Мимо старой покосившейся церкви. К покосившемуся валуну. Закурил, глядя вдаль и думая о том, как все бы могло быть,…и безнадежно проклиная доставшийся ему дар. Который словно в издевку показывал, что гнилые нити, что практически исчезли во время его охоты снова начинают появляться. Голод стал практически невыносим и первой реакцией на звук легких шагов стал мгновенный щелчок выкидного ножа.

Обычная девушка лет двадцати. Румяная, и веселая, в этот прохладный, но свежий день. Полная жизни и энергии. Так нужной чтобы утолить жажду. Всего лишь чуть-чуть. Не убивая лишь ранить. Это ведь так просто…Она даже не успела закричать, когда совсем рядом блеснуло холодное лезвие. А в следующее мгновение на землю брызнула горячая кровь

-Пошла вон отсюда – Костя буквально зарычал на перепуганную девушку. Чуть хромая он отвернулся, чтобы не видеть ее бегства. Прижатых к лицу тонких ладоней. Полных ужаса глаз. В этот момент он, почему-то вспомнил умершую в парке художницу. Провел ладонью по лицу, будто стараясь стереть гримасу гнева и злобы. И с резким вздохом вытащил из ноги нож. Лишь в последний момент он смог сдержаться и направить лезвие, вниз раня самого себя. Голод застучал, кажется даже в висках, когда он опустился прямо на холодную землю.

-Боже, неужели я теперь обречен вечно бороться с самим собой? Всю сознательную жизнь смотреть на них лишь как на потенциальные жертвы? – тихо прошептал он, глядя в безмолвное небо. И будто в ответ негромко загудел сотовый в кармане. С легким недоумением Костя достал трубку из кармана. Дина

-Да

Тишина. Прерывистое дыхание со всхлипами

-Дина это ты? Что случилось?

-Костя…мой Дима попал в аварию…

 

никак не могу запилить вторую часть - сливается в одно ограниченное сообщение(

[Wight]

Запиливай.

[Silver]

спасибо)еще 11 глава и эпилог, дозалью чуть позже

 

Глава шестая

 

Лера устало откинулась на спинку кресла.

Вениамин, видя её нетерпение, нагло ухмыльнулся, демонстрируя ровный ряд золотых зубов, и принялся раскуривать сигару. Она поморщилась и отвернулась к окну.

Спокойный, самоуверенный, принципиально не красивший уже седые, до синевы, волосы, Вениамин Георгиевич Власов, закинув ногу на ногу, утопал в черном кожаном диване, который сам же и купил. Ощетинившись драгоценными перстнями, он улыбался каким-то своим, гнусным( в этом Лера не сомневалась) мыслишкам и чувствовал себе как дома.

Клетчатая рубашка, серые брюки, мягкие кожаные мокасины, не знавшие прикосновения земли, и дорогой парфюм. С недавних пор босс занялся почти легальным бизнесом и выглядел соответственно, что, впрочем, не мешало Лере все так же, до тошноты, до дрожи, ненавидеть его.

Кабинет медленно заполнялся сизым, душным дымом. Тишину нарушал лишь ход старинных, напольных часов и шум проезжающих машин. Валерия категорически отказалась от белого пластика современных окон и оставила родные деревянные рамы.

Цокая каблуками по паркету, в кабинет уверенно вошла Инночка. Грациозно выгибая прямую спину, поставила перед Вениамином чашку с зеленым чаем, блюдце с пирожным и, покачивая бедрами, вышла, бесшумно закрыв за собой дверь. Босс хмыкнул, провожая её взглядом, и удовлетворенно повернулся к чашке с чаем, который без сомнений вдруг стал намного вкуснее.

Лера подавила возглас отчаяния и сжала подлокотники, она не собиралась первой начинать совершенно ненужный ей разговор.

- Моя дорогая, тебе стоило бы поучиться, - нарушил тишину Вениамин. Лера подняла глаза к потолку и сосчитала до пяти, беря себя в руки. Жаль она надеялась избежать этой заезженной темы.

- Ты мне платишь достаточно, чтобы не грезить по ночам о подиуме.

- Мужчины любят глазами, - с искренней, почти отцовской заботой, воскликнул Веня. - Милая моя, ну когда ты это поймёшь?

Больная мозоль жгла ладони, хотелось встать и врезать дорогому боссу в его застрахованную челюсть. На его изысканный вкус, Леркины потертые, модно-порванные голубые джинсы, адидасовские кроссовки и замшевая куртка, были недостаточно хороши, как и её миниатюрная, спортивная фигурка, недостаточно женственна.

- Давай к делу,- не выдержала она и прервала поток воды на свою голову. – Ты ведь не за этим в такую рань вырвал меня из постели и вызвал на работу?

Босс покачал головой, выражая всю скорбь человечества одним проникновенным взглядом, но улыбаться перестал. Громко отхлебнул чая, раздражая нежный Леркин слух, сочным причмокиванием и, наконец, опустился до дел насущных.

- Проблемка у нас с тобой, Валерия Дмитриевна, - он выдержал театральную паузу, но она даже головы не повернула. - Кое-кто из твоей прошлой жизни, все никак не угомонится, выискивает, Шерлока Холмса изображает. Надо бы нам его угомонить, пока беды не случилось.

Валерия шумно выдохнула. Внутренности в раз застыли цементной массой, грозя утянуть под стол. После стольких лет ей стоило бы уже верить своим предчувствиям, но она продолжала надеяться… На что спрашивается? На чудо?

- Он что-то существенное нашёл? Или вы по пустякам воду мутите?

- Откопал свидетеля. Кто-то из клиники. Тебе виднее, кому ты там душу изливала. Но это еще не самое страшное, он добился судебного разрешения на эксгумацию тела и повторного анализа ДНК. Всё никак не смирится с утратой.

- Ну, так придумайте способ оспорить решение суда, заплатите денег, разве не так это делается?

- Ты, моя радость, чужими деньгами не сори. Он, как законный супруг, имеет право. Твой супруг между прочим, вот и давай, работай, убеди его или заставь забыть раз и навсегда.

Лера стиснула зубы, на глаза навернулись предательские слёзы, она резко повернулась к Вениамину спиной, хотя даже не надеялась, что от него ускользнёт её неуместная слабость.

- Хорошо. Я всё сделаю.

- Вот и умница.

Звякнула ложечка в чашке, лениво проскрипел диван…

 

- Умница, ты моя, - сказал Дима, лучезарно улыбаясь и протягивая Лере её гордость, еще пахнущие типографской краской корочки - диплом об окончании университета. – Когда праздновать будем?

- Через неделю, как раз мама обещала приехать.

Дима замер. Прошло шесть месяцев, а он всё никак не мог забыть той неприятной сцены, которую Лерина мама устроила на их свадьбе.

- Прости, но я не осмелилась. Да я помню что обещала, но…

Лерка поджала губы, посмотрела на хмурое лицо мужа и, схватив сумку, поторопилась выйти в коридор и уже оттуда крикнула:

- Я вернусь и тогда поговорим. Меня ждут на собеседовании в НИИ.

Если бы она только знала, что не вернётся…

 

Леру не били, зажали рот ладонью, вкололи что-то и затащили в машмину. Девушка, не успев испугаться, потеряла сознание. Очнулась она от холода, лёжа на раскладушке. Вокруг кирпичные стены, сверху, сквозь мутное стекло окна, похожего на иллюминатор, просачивался тусклый свет. В двух шагах металлическая дверь.

Лера подтянула колени к груди, пытаясь согреться.

Вместо замшевой куртки, футболки и джинсов, в который она выходила из дому, на ней чужой, спортивный костюм. На бетонном полу стояли кроссовки, совсем новые, даже бирки не потрудились снять. Лера обхватила голову руками, стараясь дышать глубоко и ровно, чтоб не сорваться и в ужасе замерла, длинные волосы, обычно собранные в хвост, были отстрижены под ежик. Сердце от страха рухнуло вниз живота, губы затряслись, слёзы брызнули из глаз.

Зачем её похитили? Зачем кому-то понадобились её волосы?

Лера смахнула предательские слёзы и попыталась взять себя в руки. Что она помнит? Сосредоточиться, собраться сейчас важно все, до мельчайших деталей. Она закрыла глаза и увидела.

Похититель высокий, немолодой мужчина. Лера отчетливо видит запястье, вздувшиеся вены, пигментные пятна, дорогие золотые часы и перстни. На нем куртка, кожаная, черная. Он тащит её в машину.

Стоп кадр.

Иномарка, грязная, серебристого цвета, тонированные стёкла. Распахивается дверца. Салон бело-кремовый, кожаный. Машина сразу же срывается с места. Водитель не оборачивается, его бритый затылок мокрый от пота, на руке татуировка, четыре латинские буквы. В салоне полумрак, светится приборная панель, шумит радио. Лера переключается на того, кто слева, но его лицо размыто, картинка нечеткая. Накатывает волна боли, шумит в ушах и последнее что удаётся выудить из настигающей темноты это голос:

- Всё по плану, отзвонись Игорю, они могут начинать зачистку.

Лера открыла глаза. Во рту разливалась горечь, звенело в ушах, пульсировал болью затылок. Ничего важного ей узнать не удалось.

За дверью отчетливо послышались шаги, громкий щелчок, над головой зажглась лампочка. Лера вздрогнула и зажмурилась. Каркнул металлический засов и дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина. Лера часто моргала, привыкая к свету, и внимательно его рассматривала. Немолодой, короткий ежик пепельных волос, темные очки и кожаная куртка. Уже знакомые часы и перстни, перед ней стоял её похититель.

- Валерия Дмитриевна, пожалуйте на выход, – бархатистые нотки, ни намека на насмешку или иронию, он спокоен и уверен в себе. Лере стало плохо. Особенно её пугали неуместные очки и наушник в ухе, они явно говорили не в её пользу.

Спустив ноги на пол, она надела кроссовки, встала и шагнула к двери. Те, кто привёз её сюда, отлично знали, кто она и что может, значит надо успокоиться, если она все сделает правильно…

- Вам прямо по коридору и направо, дальше по лестнице наверх.

Лера не оглядываясь пошла вперед. Ей даже в голову не пришло свернуть в какой-нибудь коридор и попытаться бежать. Дойдя до угла, она повернула и уткнулась в ржавую, взмокшую винтовую лестницу. Где-то высоко наверху горел путеводной нитью огонёк, и веяло свежим воздухом. Её конвоир остался стоять там, где она его оставила, на пороге камеры, повернув голову, он смотрел ей вслед.

Ве..вени.. Веня. Его звали Вениамин. Лера глубоко вздохнула и стала подниматься.

Когда Валерия пришла в себя, в кабинете уже никого не было.

 

Родной двор преобразился, за пять лет построили детскую площадку, обнесли забором, положили новый асфальт. Дома выкрасили в светло зеленый цвет, поставили стеклопакеты и на всех подъездах теперь на страже стояли домофоны. Лера была приятно удивлена такими переменами, и терзавшее её волнение немного поутихло. Все вокруг красиво, чистое, новое и чужое. Кровоточащая в душе рана, не узнав, молчала.

Подойдя к подъезду, она набрала номер квартиры, что-то щёлкнуло, и женский голос спросил:

- Кто там?

- Добрый день, я к Дмитрию Юрьевичу по поводу его прошения, поданного в суд в октябре прошлого года.

- Одну минутку, - домофон запищал и Лера вошла в подъезд.

Она нервничала, спрятала глаза за черными очками, голову замотала в платок, надела строгий черный костюм и длинный плащ, желая выглядеть солидно. Она готовилась к разговору, была уверена в себе, но юный женский голос с легкостью смёл бастионы её самообладания. Этого стоило ожидать, ну не в монастырь же уходить, если жена погибла…

Валерия стряхнула наваждение, и шагнул на лестничную площадку седьмого этажа. Лифт подождал минуту и поехал вниз.

Девушка открыла перед ней дверь, но в квартиру не пустила.

- Не могли бы вы показать документы? – попросила новая хозяйка Леркиной квартиры, а может и не хозяйка...

- Да, конечно, - ответила Валерия. Не торопясь она сняла очки, улыбнулась миловидной блондинке и полезла в сумку. – Вот, пожалуйста, Чижова Калерия Яковлевна, младший юрист-консультант. - Улыбаясь, Лера протягивала ей фальшивое удостоверении и пыталась поймать взгляд девушки. На какую-то секунду их глаза встретились, этого было достаточно. Недоверие тут же сменилось радушием, девушка улыбнулась и протянула руку для рукопожатия:

- А мы вас ждали, - сказала Дина и впустила её в квартиру. В удостоверение она даже не глянула. Лера с тяжелым сердцем убрала корочки в сумку, разделась, и прошла за хозяйкой на кухню.

Всё изменилось. Черно-белый кафель под ногами, красные дверцы новенькой, сияющей глянцем, кухни. Тарахтящий холодильник «бирюза» заменили на немецкий «лейбхер». Ивлев Дмитрий Юрьевич заметно продвинулся по служебной лестнице, что сказывалось и на его благосостоянии.

- Вы знаете, Дима приедет только через час, вы можете его дождаться? – Умоляюще попросила Дина. – Для него это очень важно.

- Да, конечно.

Интересно знает ли она?

Что-то в этой девушке было неподвластно Леркиной воле, она вглядывалась в красивые черты, четкий профиль, уверенные движения, но глубже заглянуть не могла. Странно, что на неё подействовала гипнотическая сила убеждения.

Пока Дина разливала чай, по икеевским синим чашкам, Валерия разглядывала фотографии на стене и холодильнике. Дима возмужал, загорел, он больше не имел ничего общего с тем хрупким, скромным мальчиком, с которым когда-то познакомилась Лерка, он так же не напоминал и студента Ивлева, серьёзного и собранного, за которого она выходила замуж в девятнадцать лет. Время всё поставило на свои места, но сердце все равно учащенно забилось в груди, когда через полчаса повернулся ключ в замке и запыхавшийся, раскрасневшийся Дмитрий вбежал в квартиру.

Потерять дар речи было совсем ни кстати, но Лерка застыла каменным изваянием, не зная что сказать. Её спас телефонный звонок. Сотовый противным голосом возвестил из недр сумки:

- Лера, вам кто-то звонит!

Дмитрий вздрогнул, Дина вскочила из-за стола, её растерянный взгляд метнулся от Димы к Лере, нить доверия между девушками лопнула.

- Простите, - твердо сказала Лера, и посмотрела Дине в глаза. – Вы не оставите нас наедине.

Девушка тряхнула выбеленной шевелюрой, покорно кивнула и ушла в комнату.

Телефон смолк, а Дмитрий продолжал пристально изучать её, к его трансу она не имела никакого отношения, но сумасшедший взгляд говорил, что он явно не в себе.

- Лера?

- Чижова Калерия Яковлевна, - она протянула ему руку, стараясь сдержать дрожь. Он пожал ладонь, задержав её чуть дольше, чем нужно, часто заморгал, растерянно огляделся.

Он так и стоял в уличной обуви и куртке, и выглядел странно потерянным и чужим.

- Что с вами произошло? – с нажимом спросила Лера.

- Да ерунда, - выдохнул Дима, стягивая куртку. – Какой-то лихач подрезал. Я всю резину сжёг, но главное цел остался и никого не сбил. Да вы не волнуйтесь, - он вдруг улыбнулся ей, как раньше, по-детски открыто и солнечно, - все ведь хорошо.

Сердце неприятно защемило, Лера прикрыла глаза, борясь со слезами, и вновь открыла,

- Дима, вы сейчас пообещаете мне, что не будете ворошить прошлое и откажетесь эксгумировать тело своей жены, - она подошла близко-близко и заглянула в его карие глаза, уловила в них вспышку протеста и погасила её, легко, как гасят свечу. Коснулась гладко выбритого подбородка и мягких теплых губ. - Пообещайте мне.

- Обещаю, - выдохнул он в ответ еле слышно. Глаза его заволокло туманом.

Еле сдерживая слёзы, Лерка бросилась прочь, на ходу срывая плащ с вешалки и хватая туфли.

- Забудь, забудь, все забудь.

Хлопнула металлическая дверь.

Она бежала, не разбирая дороги, босяком по грязной лестнице до самого первого этажа. Выскочила на улицу и застыла, слёзы размывали фигуры, сглаживали углы. Она без сил упала на скамейку и разрыдалась.

К подъезду подкатил черный мерседес, открылась дверца и, щурясь от яркого весеннего солнца, из его недр вылез Вениамин. Пачкая обувь, подошел, поднял с земли туфли и как маленькую погладил Леру по голове.

- Не надо так убиваться, поехали лучше в хороший китайский ресторан. Отметим.

Валерия вскочила, готовая вцепиться ему в лицо, но Веня схватил её за плечи и прижал к себе. Через минуту она взяла себя в руки, вытеснила панику, замуровала ненависть, заглушила отчаяние и почти спокойно села в машину.

Веня всегда казался добрым, но только с виду. Обманчивое впечатление

производил ласковый, бархатистый голос, но ведь кошки тоже урчат. И тигры, и львы.

 

Их было четверо в дорогих строгих костюмах, в темных очках, пятый сидел на стуле, в майке и трусах, прикованный наручниками к трубе, торчащей из стены. Лера растерянно огляделась и попятилась обратно к лестнице, но по ней уже поднимался Вениамин. А дальше, как в кошмарном сне, ей вручили список вопросов и заставили спрашивать. У Леры тряслись руки, и дрожал голос, мужчина смотрел на неё и нес какую-то чушь. Он сопротивлялся, прокусил себе язык насквозь и плевался кровью. Когда поток вопросов иссяк, Лера находилась в полуобморочном состоянии, её вырвало и теперь она сидела на мокром полу и утирала слёзы. И если бы на этом все закончилось…

- Ты умница, - сказал Веня улыбаясь и присел рядом на корточки. Раздался жуткий грохот и сидевший на стуле пленный, тряпичной куклой сполз на пол. Лера закричала и получила звонкую пощечину.

- А вот этого не надо, - поморщился Вениамин и достал из кармана нож. - Ты молодец, все сделала правильно.

Первый порез они почти не почувствовала, второй обжёг скулу, от третьего она стала захлёбываться кровью, а дальше просто потеряла сознание…

Лера сунула гудящие ноги в туфли и открыла глаза. Воспоминания причиняли боль. Она уткнулась носом в стекло и до крови закусила губу, борясь с истерикой.

Всё хорошо. Всё хорошо. Только на этот раз привычное словосочетание не действовало, потому что ничего не хорошо, и маловероятно, что когда-нибудь будет хорошо.

 

 

Вместо китайского ресторана Вениамин привёз её в грязную гостиницу, на окраине города и заставил работать.

В тесной, но пустой комнате, где из мебели поместилась только кровать, тумба и телевизор, привязанным к стулу сидел полуголый пацан, лет пятнадцати. Его бритая голова сияла кровоподтёками, огромные глаза смотрели на Леру таящимися в них, безумием и болью. Она справилась с первым порывом бежать прочь и не оглядываться.

- Что вам от него нужно?

- Местонахождение его брата. Зовут Рома, кличка Ким.

Валерия присела напротив парня на корточки и в очередной раз пожалела, что у неё нет автомата. Она не была уверена, что смогла бы нажать на курок, но той, другой Валерии, этого очень хотелось.

- Посмотри на меня, - мальчишка попытался отвести взгляд, но не смог. – Ты устал. Ты засыпаешь. Тебе хорошо и спокойно. Ты дома. Рядом твой брат.

Глаза пацана остекленели.

Лера без труда выудила из его сознания все что нужно и выпрямилась. С детьми это всегда просто.

- Ну?

Вениамин стоял у окна и курил в форточку. Его присутствие вообще было из ряда вон, потому Лера не торопилась открывать карты.

- Сейчас я выведу его отсюда, и он уйдёт, тогда и поговорим.

- А вдруг мне покажется не достаточным количество и качество, собранной тобою информации?

- Будь проще, - скривилась Лера. – Где ты только берешь эти зубодробительные фразы?

Тебе будет достаточно, я уверена. Если нет, то сама его найду.

С ними в комнате находились еще двое: водитель Юра и неизвестный Лере Макс, с татуированными по локоть руками. Все терпеливо ждали решения босса. Юра хмурился, Макс жевал жвачку и плевался через каждые пять минут. Закатное солнце косыми лучами гладило стены, с выцветшими обоями, а тот, чья судьба решится еще до его захода, пребывал в мире грёз.

- Ладно, отвязывай и выводи. Встретимся через час в кофе Лебедь, - Веня затушил сигарету о подоконник, махнул Юрию и они вышли из номера. Макс разочарованно сплюнул и принялся со злостью кромсать веревки, намотанные в несколько слоёв.

Парень смотрел перед собой невидящим взглядом и счастливо улыбался пространству.

- Эй, Макс! – окрикнула вышибалу Лера и быстро расстегнула пуговицы рубашки. Тот впился в её грудь жадным взглядом и потерял бдительность.

- Ты спишь.

Макс уронил голову на грудь и замер.

Идиот, ведь предупредили же, с кем он имеет дело.

Лера застегнулась и тремя щелчками привела пацана в чувство.

- Можешь идти?

- Да, - прохрипел Игорь и попытался завалиться на бок.

- Ты можешь идти! – приказала Лера и он пошел.

Она не знала, зачем создаёт себе все эти сложности. Шансы что Игорь выживет, очень малы, но она все равно боролась, пусть и за лохмотья оставшиеся от его жизни, пусть за ничтожные клочки, но пока он дышит, она будет пытаться.

Они вышли на улицу, но не успел Игорь сделать и пару шагов в сторону, как упал и забился в припадке. Лера подскочила к нему, схватила за голову и отдернула руку словно обожглась. Хлынул поток боли, в нос ударил запах бензина, и Лера увидела, как двое мальчишек поливают квартиру из канистр, как подносят спичку и все в миг вспыхивает. Огонь в мгновение охватывает мебель, стены и два тела, лежащие на кровати.

Игорь смотрел на неё совершенно безумными глазами и улыбался. Она шарахнулась от него прочь, как от чумного, поднялась и быстро пошла по улице не оборачиваясь. Люди смотрели ей вслед, но она не обращала внимания. И вдруг остановилась. Сердце оглушало, ноги не слушались, но она переборола себя и вернулась. Достала телефон и вызвала скорую. Игорь бил ногами, скрёб ногтями по асфальту, Лере с трудом удалось удержать ему голову и разжать челюсть, чтоб он не захлебнулся пеной. Врачи приехали на удивление быстро, погрузили его в машину. Увидев следы побоев, врач вцепился в Леру мертвой хваткой, но девушка легко от него отделалась. Через полчаса и не вспомнит, что вообще видел.

Машина скорой уехала, но Лера еще долго стояла и смотрела ей вслед. Загорались вечерние фонари, люди спешили домой. Ей некуда было спешить. Вся её жизнь закончилось в феврале 2006, когда она очнулась на больничной койке, в частной клинике и увидела своё отражение в зеркале. Бритый череп, синяки под глазами, и исполосованное швами лицо, чужое лицо. Только глаза на этом лице остались её – зеленые и пустые. Впереди её ждала еще ни одна операция, и на десерт несколько строчек на первой полосе в газете за 17 января.

«Страшный пожар, произошедший накануне в доме 44 на Никитинском проспекте, унес жизни двоих человек: Ивлевой Валерии Дмитриевны 1983 года рождения и хозяина квартиры, Петрова Евгения Васильевича, 1975 года рождения. Официальной версией остаётся поджог, заведено уголовное дело…»

В кармане заорал телефон и Лера очнулась.

- И долго я еще должен ждать? – голос Вениамина, как всегда спокойный, но Лере удалось услышать в нём хорошо спрятанное нетерпение и злость.

- Пятнадцать минут, я уже еду.

Лера дала отбой и стала ловить машину, хотя ей меньше всего сейчас хотелось бы видеть Вениамина. Её грызла и мучила мысль: кем надо быть, чтобы заставить детей поджигать квартиру? Кем, чтобы их руками устранять ненужных людей?

 

Глава седьмая

 

«Смерть. Что она для меня? Для убийцы, десятки, а может и сотни раз наносившего удар, обрывающий нить? Но смерть бывает разной. Легкая и быстрая, тяжелая и медленная, внезапная, или несущая за собой другие. Смерть, это всегда больно. Даже не столько умирающему, сколько окружающим его, близким людям. Истина, простая по сути, но порою слишком тяжелая для того, кого обуревает жажда. Но и голод замолчал сегодня, сжатый железной рукой воли.

Надо ли говорить что, провожая в последний путь человека, бывшего, по сути, моим соперником, я не ощутил радости. Только боль. Боль плотным облаком висящую над головой. Твою боль. Дорогого мне стоило не сжать тебя, силой вычищая и выжигая память о нем, чтобы тебе стало легче. Хотя я и понимал что это не выход. Лишь твоя боль и голод набатом стучали в моей голове в тот момент. В момент, когда я еще не знал? что произойдет дальше»

Ветер завывает в кронах деревьев. Холодный и безжалостные рвет на куски остатки последней осенней листвы. Пустые лица вокруг. Полные скорби и боли. Костя так и не успел, поближе познакомится с Димой. Это попросту не было нужно, а когда внутри начала разрастаться жажда он и подавно ограничил себя от общения с этим человеком. Все, понимая разумом, он не мог приказать замолчать сердцу. Несмотря на то, что он привык к виду кладбища, в тот день даже Косте было не по себе. Очень осторожно, держа Дину за плечи, он думал. Думал, чтобы не ощущать голода и скопившейся в дорогом ему человеке боли. Оберегающим щитом, высясь за ее спиной. И все-таки что-то было не так. Мысль, не отпускающая воспаленный обуревающими страстями мозг. Словно надрыв в нитях что-то неправильное и чуждое направившее машину Димы прочь с дороги. Словно бы он сам не желал этого.

Люди проходят мимо один за другим. Выражают соболезнование, кладут цветы на уже засыпанную могилу. Дина лишь кивает в ответ не в силах сдержать слезы. Костя понимал ее как никто другой, и замер, стараясь максимально осторожно погасить ее горе, чтобы не задеть и не ранить душу. Сначала он даже не обратил на подошедшую девушку внимания. Она что-то сказала Дине. Кажется, просто проявила участие. Костя ответил кратко и сухо. И почти не думаю, рефлекторно, погасил вспыхнувшую в собеседницу злобу и возмущение. Удар. Пощечина, расцветшая на бледной щеке. Как будто пытаясь щелчком сбить со стола муху, ударяешь слона. Удивление. Испуг. Шок. Они замерли всего на мгновение – Костя и невысокая девушка в черной куртке, джинсах и узких очках. А потом Костя рванул вперед всем естеством не в силах подавить любопытство и проснувшийся интерес.

«Зеленые глаза. У нее удивительные зеленые глаза. В первое мгновение, когда столкнулись наши воли, я едва не проиграл, утонув в их омуте. Никогда до этого, я не встречал подобных себе. С таким же пусть и имеющим иной источник даром. Мы замерли посреди людного кладбища ломая друг друга силой мысли и не находя слабых мест друг друга. И в этот момент дикий крик ударил по ушам, прерывая наше сражение. Дима. Его нить облеченная полупрозрачной плотью, что видели только мы, вклинилась посередине, не давая нам продолжить поединок. Я не знаю, какой силой воли он обладал при жизни, но ее вполне хватило, чтобы разорвать связавшую нас битву. Она сорвала очки и замерла, кажется, едва сдерживая слезы. В этот момент я мог ударить и сломить ее. Но не стал. Беззвучный шепот призрака не казался мне чем-то нереальным, я просто его не слышал. А потом он соединил наши ладони и, сжав мое плечо, сказал:

-Защити их. Обеих

После чего, его нить окончательно оборвалась. Вернее та ее часть, что удерживала дух Димы на земле. А я обернулся к ней. Миллион огней и звезд вспыхнул в моем сознании, когда наши разумы соединились, уже без прежней вражды и в голове вспыхнуло имя – Лера»

 

Костя, молча закурил. Сил почти не осталось. Ни физических, ни духовных. Стоя на умытой недавним дождем автостраде, он чувствовал лишь зыбкую муть в голове принесенную голодом. Во всех смыслах этого слова. Перед отъездом, он накачал Дину положительной энергией, и почти силой уложил спать. Еще не хватало, чтобы она что-то натворила. А затем, Костя отправился на то место где погиб Дима.

Дорога нитей, мало чем отличается от обычной. Медленно по одному выцепляя нужные следы из нитей Костя, скрипя зубами, старался не пройти по ним до конца. Не время знать и делать ход. Только информация. Нити. Одна за другой прикрепляемые каждая к своему пальцу, чтобы не потерять.

Естественно, машину не могло занести просто так. Даже невооруженным глазом Костя видел иное. Словно… словно Дима специально свернул в кювет, на полном ходу. Так странно и глупо. Костя прошелся по дороге, и осторожно спустился вниз. От протекающей рядом речки, донеслась стойкая вонь. Покореженный автомобиль уже давно убрали, но что-то не давало ему покоя, заставляя копнуть глубже. Еще. И еще.

Закурив, Костя неожиданно подумал, что это похоже на работу могильщика. Не смотря на жестокий черный юмор. Нить Димы. Почти угасшая, но еще не оборванная. Костя нацепил ее на мизинец, медленно и осторожно отматывая назад. Лера. Та девушка с кладбища, здесь и ее участие, хотя и несколько иное. Видимо накрепко загнанная память или…Вспышка. Дикий визг тормозов и человек за рулем. Гримаса страха и решимости. Дима. Он кричит ее имя, отчаянно прося помощи.

Откашлявшись, Костя задумчиво почесал лоб. Дима так отчаянно хотел видеть ее что, судя по всему, переплел нить судьбы, что и не дало ей угаснуть. Щелкнув зажигалкой, Костя снова закурил, и полез обратно на дорогу, держа в руках почти стершуюся нить. След того кто убил Диму. Дал приказ на уничтожение. Как Костя и предположил сначала, все оказалось не так просто. Но сначала нужно вернуться к Дине.

Удар. Жестокий, по незащищенным почкам. Выхаркнув сигарету, пополам с кровью, Костя свалился на асфальт, сжимаясь в беззащитный комок. Лишь четко выработанный за два года рефлекс спас его в тот момент. Сухо чиркнув по бетону, пуля прошла в доле сантиметра от его головы. Отчаянным усилием Костя рванул в разум зависшего над ним крепыша неумело стремясь подавить его волю. Блокировано. Как и следовало ожидать. Юлой, крутанувшись по земле, Костя лишь в последний момент ушел из-под второго выстрела. Третий, ужалил в раз онемевшую ногу. Рука привычным жестом скользнула в карман, где щелкнуло знакомое отточенное лезвие. Отчаянно, боясь не успеть, Костя привстал на колене, и метнул нож. А затем его поглотила боль и кровавое затмение.

Он так и не понял, как надолго отключился. Перед тем как лезвие ножа вонзилось ему в горло, крепыш успел сделать два выстрела. Первый пробил левое плечо, а второй прошел чуть выше ключицы навылет. Брошенный силой удара на асфальт, Костя к тому же сломал пару ребер. И потерял много крови.

Гулко закашляв, Костя сплюнул на землю кровавый сгусток, скопившийся во рту. Больших усилий стоило ему не упасть, но он все, же встал, опираясь о стоящую рядом машину убитого. Того кто направил на него крепыша здесь давно не было. Но вот другие – уже рядом. Посланные на зачистку безжалостной и умелой рукой. Костя прижал ладонь ко лбу, с трудом нащупывая нить Леры

«…его убили. Враг такой же, как мы. Будь осторожна, он может видеть чужими глазами, и очень силен. Вытащи Дину. Быстрее. Они придут и за ней…»

 

Глава восьмая

 

Хмурое утро. Скрипучее гладкое стекло под пальцами, Лера смотрела на неторопливые капли дождя и повторяла себе: я муха, муха попавшая в паутину, я гусеница в коконе, я вырвусь и стану бабочкой.

Она хорошо помнила тот день. Первый день в новом образе, тогда увидев своё отражение, она разбила зеркало, с криком бросила под ноги и затоптала ногами. Потом пришла молчаливая сестра собрала осколки, поставила на стол мензурки с лекарствами и вышла.

Лера вдыхала яркий, но резкий запах её духов и наблюдала за серым, суетливым миром, растекающимся за окном палаты, или лучше сказать клетки?

Там, за створками дверей, бесшумно открывающихся с пульта управления, начинался красивый мир. Глазурь кремовой напольной плитки, ковры, мягкие диваны, плазменные панели, уютные оранжереи: всё иллюзии, пыль в глаза. Вежливые медсестры, улыбчивые санитары, серьёзные, уверенные в себе врачи. Надёжные и спокойные охранники в домашних пуловерах, джинсах, они всегда помогут спуститься и подняться по лестнице, найти нужный кабинет и донести вещи до комнаты. Лера ненавидела их улыбчивые лица и пустые мертвые глаза. За внешним отглаженным фасадом, звенела гулкая тишина равнодушия.

В тот день они привели, того самого «другого», странного молодого мужчину, посадили на стул и по заведенному порядку вышли прочь. У окна остался стоять только Вениамин. Гость сидел спокойно и в глаза не смотрел, удачно выбранная им точка, где-то у Леры за спиной, поглотила все его внимание. От предшественников он отличался ровным загаром, здоровым телосложением и железными нервами. Короткие тёмные волосы, карие глаза, однодневная щетина и след от кольца на пальце. Лера долго присматривалась к новому клиенту, чем сильно раздражала Вениамина, по давней привычке стоявшего к ним спиной. Она пыталась понять, как лучше подступиться к неприступной броне незнакомца, к собственному удивлению, она даже его имя не могла считать, настолько он оказался «закрыт» от внешнего воздействия.

Голос Кости выдернул Леру в реальность, обратно в кремовый салон Вениного мерседеса.

«…его убили. Враг такой же, как мы. Будь осторожна, он может видеть чужими глазами, и очень силен. Вытащи Дину. Быстрее. Они придут и за ней…»

Замелькали картинки. Искажённое лицо Кости, кровь.

Он показывал ей Дину, улица, дом, квартира. Сквозь туман проступила широкая полоса дороги, след от шин и тут всё пропало, чья та чужая воля поглотила последний всплеск, нить жалобно зазвенела и порвалась. Лера хрипло выдохнула.

- Нет…

Машина вильнула, Юра резко ударил по тормозам, их швырнуло вперёд.

- Какого черта! – вопль Вени потонул в визге горящих тормозных колодок. Грохнул выстрел. Вениамин упал на сидение, пачкая кровью кремовый салон. Лера закричала. Машина снесла ограждение, и замерла на обочине. Юра вышел из машины, открыл заднюю дверцу. Лера в ужасе смотрела на пистолет в его руке, попыталась поймать взгляд и содрогнулась.

- Выходи, - Юра говорил чужим, гортанным голосом, мышцы на шее вздулись, словно он в эту минуту силился, поднять штангу. Лера попыталась унять дрожь в руках, пальцы онемели. Убить её он мог и в машине…

- Юра? – она не сводила взгляда с его перекошенного лица. Её движения стали плавными и неторопливыми. – Юра, как же Веня? Мы не можем бросить его здесь, ему холодно, там, в багажнике одеяло и аптечка. Ну же Юра, ты слышишь меня?

Главное чтоб голос звучал ровно и уверено.

Под ногами твердый асфальт, масленые пятна, забрызганные грязью ботинки Юры. Нельзя смотреть ему в глаза, Лера знала что нельзя, но чужая воля подавляла здравый смысл. Наглый шёпоток преследовал и уговаривал.

А вдруг получится? Справишься, сломаешь бетонную стену.

Глаза холодные и колючие, совершенно бездонные, там за темнотой зрачка спрятался её убийца. Он смеялся над ней и приказывал взять пистолет. Лера протянула руку, рукоять было ребристая и теплая, тяжесть заставила напрячь запястье.

- Стреляй!

Оглушительно яростно грохнул выстрел. Юра схватился за шею, покачнулся и упал. Лера разжала пальцы, оружие с глухим стуком упало под ноги.

- Лера беги, беги отсюда, - шептал Вениамин, в руке он держал пистолет. В салоне пахло порохом и кровью. Лера застыла в ступоре, не зная, что делать. Давящая клетка чужой воли еще ощущалась на границе сознания, её трясло и колотило. Стали притормаживать мимо проезжающие машины, кто-то пытался заснять их на камеру.

- Беги!

Куда бежать? В лес?

Лера достала из кармана телефон, собираясь вызвать скорую и милицию, но не смогла рука безвольно повисла. Она еле держалась на ногах. Кто-то наконец осмелился остановиться и подойти, она слышала мужской голос, вызывали скорую, потом милицию. Лера закрыла глаза, села на асфальт и стала считать до десяти, потом до двадцати, звуки сливались в единый фон, люди казались яркими цветными пятнами, плывущими в густой темноте. Открыв глаза, она посмотрела на сотовый. Позвонить… Она не попадала на кнопки, путала цифры, но всё же дозвонилась.

- Дина? Диана вы слышите меня, уходите из квартиры, вы в опасности.

По ту сторону хрипло рассмеялись и прокуренный мужской голос насмешливо ответил:

- Простите, но абонент сейчас недоступен, попробуйте позвонить позже, – курильщик отсмеялся и совершенно серьёзно добавил: - Возьмёшь на себя убийства, признаешься во всех смертных грехах. Одно лишнее слово и девочке конец. Да и еще, на дружка своего, можешь не рассчитывать, он труп.

В трубке протяжно и монотонно закапали гудки. Телефон выпал из пальцев, но Лере было уже все равно.

 

 

*******

 

Следователь курил, стоя у окна любовался пейзажем; шел дождь, по стеклу сползали капли. Лера не глядя подписывала протоколы допросов, она знала их наизусть, каждую букву, слово и запятую. Подписав последний лист, она бросила ручку и застыла, взгляд зацепился за паутину трещин на лакированном столе. Теперь их уже не остановишь, они будут двигаться, съедая по миллиметру поверхности в день, пока не наткнутся на пустоту края. Вот и она дошла до своего края…

Всё, игра окончена. Последняя капля в череде потерь, оборванная цепочка роковых обстоятельств. Кто-то поставил точку.

- Почему вы отказались от адвоката? – спросил опер, не отрывая взгляда от вида за окном, завитки дыма уползали в открытую форточку.

Около часа назад, когда её только привезли сюда, он таким же монотонно скучающим голосом объяснял Лере её права и задавал вопросы. С виду господин Горбунов казался спокойным, но за этим фасадом разливалось удовлетворение, он с удовольствием перечитывал её показания, вносил уточнения и уже строил планы на свободный выходной, когда раздался телефонный звонок. Он выслушал, повесил трубку и нахмурился. Все десять минут молчания он перечитывал её признания, почесывал

трёхдневную щетину и тёр и без того красную шею. Его настроение сильно изменилось, про себя он некрасиво матерился и мечтал сдать это дело кому-нибудь другому.

- Вы настаиваете что убили этих людей?

Глупый вопрос вызвал у Леры улыбку. Неужели ей попался честный мент?

- Да.

В эту минуту в дверь тихонько постучали, и в проёме показалась кудрявая голова в очках.

- Заходите Петр Алексеевич, мы вас ждём. Присаживайтесь и знакомьтесь, Чижова Калерия Яковлевна. Калерия это ваш адвокат, Петр Алексеевич Одинцов, государственный защитник.

Лера не отреагировала. Все последующие попытки адвоката привлечь её внимание не увенчались успехом, на вопросы его она не отвечала, не смотрела в его сторону, чем сильно накаляла обстановку в кабинете. Через сорок минут безуспешных попыток, адвокат, красный от стыда и мокрый от пота хлопнул дверью, и воцарилась тишина.

Горбунов встал из-за стола, достал сигареты и закурил.

Всё это напоминало Лере фарс. Очень хотелось спросить, жив ли Вениамин, но язык не поворачивался. И даже хотела проситься обратно в камеру, но тут Горбунов В. И, его имя отчество она не запомнила, наконец заговорил. Кто сказал, что она от него отказалась? Лера улыбнулась собственным язвительным мыслям и ответила:

- Всё же очевидно, зачем адвокат.

- Его ходатайство об экспертизе могло бы вам очень помочь, вы понимаете?

- Нет, - Лера подняла глаза и впервые, за все время их беседы, посмотрела на Опера с интересом, - Нет, я не понимаю вас. Зачем вы всё усложняете?

- Калерия, - он повернулся к ней лицом.

- Если можно, просто Лера, и давайте на сегодня закончим, я устала.

- Как только я передам дело прокурору, вас отправят в тюрьму Лера, вы понимаете, что такое тюрьма?

- У вас на столе лежит моё признание, что еще вам надо?

- Чем больше вы настаиваете на своей виновности, тем меньше я вам верю.

- Вы хороший человек, и на этом мы закончим наш разговор.

 

 

Камера предварительного заключения. Пустота. Вакуум.

Она вспоминала телефонный разговор, прокручивала его в голове, прослушивала как запись на плёнке.

Кто он? Чей голос по ту сторону телефонной трубки?

Он человек из плоти и крови, материальный и осязаемый, со своими желаниями и слабостями. Она пыталась увидеть его, представляла себе презрительную ухмылку, ямочки на щеках.

Красив ли он? Стар или молод?

Лера вглядывалась в темноту, вслушивалась в эхо своих воспоминаний, отматывала назад и пыталась увидеть хоть что-нибудь: щетину на подбородке, шрам, заломы морщин на лбу, но собрать во едино черты его лица не удавалось. Темнота оставалась безучастна, тени молчали, картинка рассыпалась песком сквозь пальцы.

 

Почему она считает себя обязанной защищать эту девушку? Почему? Ту, которую любил Дима, ту, что заняла её место рядом с ним, почему? Внутренний голос терзал старые раны, память истекала кровью. Лера не находила ответа

Перед ней дверь, широкая дверь, покрашенная серой, грязной краской. Она железная, но вовсе не неприступная. Там за дверью люди, обычные. Ей не стоило бы особого труда выйти в эту дверь, и без труда покинуть негостеприимные стены следственного изолятора. А еще проще, убедить душку следователя не возбуждать уголовного дела, нет ничего проще…

Выбросить, выкинуть все лишние мысли из головы, сосредоточиться. Из-за переполняющих эмоций, Лере никак не удавалось прорваться сквозь туман, плотно укутывающий Костин след. Пелена вокруг, вязкая и серая, глушила звуки и не позволяла Лере поймать волну.

Костя, просто мгновение в её жизни, искра во мгле. Он услышал, понял. Нет, она не верила в его гибель, она должна найти след.

Вот она лента дороги, здесь погиб Дима. Росчерк шин, он бил по тормозам из последних сил и вдруг, зачем-то выжал педаль газа до предела. Он не мог покончить с собой, это исключено.

Лера отчетливо видит картинку и слышит шум дождя на заднем плане, потоки воды льются в неба, барабаня по крыше, метаются на издыхании дворники. Шины рассекают лужи. Но почему то, ей сейчас все видится в солнечном зареве. Плавится асфальт под тяжёлыми Костиными ботинками, чуть дрожит марево воздуха, мерцающая перламутром даль пустынна. Костя стоит на дороге, посреди безмолвия и утопая в глазури света. Совсем рядом течет жизнь огромного мегаполиса, но вокруг тишина. Ни единого звука. Лера боролась, рвала эту тишину в клочья, выламывала невидимые двери, и когда пробилась, ощутила удушающую волну смрада. Ураганом ворвалась боль, унося собой все сомнения и страхи. Лера уцепилась за эту боль как за соломинку, хрипела, кашляла, ловя ртом воздух и тянула на себя нить.

- Костя! – вопль эхом размножился в пустоте. В дребезги разбился яркий слепящий свет, разлетаясь обжигающими маслянистыми каплями. Лера без сил упала, боль корчилась внутри извивающимся змеем, из носа хлынула кровь, девушку вырвало.

Диким голосом заорала, проснувшаяся сокамерница, вскочила с койки и заколотила ногами в дверь.

- Где вы там, твари уполномоченные, человек загибается! Помогите, кто-нибудь!

Лера лежала лицом вниз, в луже собственной крови и ничего не чувствовала. Продолжало упрямо стучать сердце.

- Костя…

- Лера? Где ты Лера?

- Дина.. в опасности… помоги…

- Что? Где? Где она? Ты слышишь меня Лера?

Мрак погасил все звуки, нить Кости растворилась, Лера не знала успел ли он поймать посланные ему образ. Распахнулась дверь, потеки белого света просочились в камеру, жужжала мигающая лампа под потолком. Пространство распадалось, вспышки, заломы теней, искажённые нити: весь мир как плоский чертёж. Загорелось и погасло солнце в узком кресте окна, Лера искала и нашла своё забвение.

 

Глава девятая

 

«Второй раз в жизни я стал жертвой. Беспомощной загоняемой жертвой неспособной даже огрызнуться в ответ. Он загонял меня как раненого волка, травил верными псами, предвкушая сладкий вкус победы и мига когда недрогнувший палец, нажмет на спусковой крючок. Ощущение не из приятных. Но и оно отступило под напором тревоги за тебя. Знаешь, мне тогда стоило больших усилий уйти в тень, оставляя надежду лишь на Леру – незнакомую и непонятную конечно, но только ей я мог довериться в тот момент. Как утопающий хватается за соломинку, так и я ухватился за эту случайную и странную связь. Видимо глубоко в душе я так и остался наивным мальчиком. Однако же не зря,… быть может, впервые за несколько лет…не зря»

 

Медленно уходящее за горизонт солнце, высветило последними лучами кромку леса, окрасив его в ярко-рыжие тона. Промозглый ветер влажным языком лизнул по лицу, и Костя открыл глаза. Уже несколько дней он скрывался в подлеске, не особо стремясь возвращаться в город. Раны почти зажили, лишь ребра все еще нещадно болели, мешая дышать, но Косте было не привыкать. Гораздо сложнее, оказалось, запутать след. Перемешать свою нить среди звериных ставь не отличимым от них, врасти в среду, заметая следы. Учиться пришлось прямо на ходу, отчаянно неумело и каждый момент, рискуя попасться ищейкам врага. Неведомого и безжалостного.

Костя поднялся на ноги с изрядно отсыревшей моховой подстилки и вдруг согнулся в коленях не в силах выпрямиться.

-Спину продуло, Боже, что за бред – проскрипел он сквозь зубы и неожиданно улыбнулся этому такому человеческому явлению вдруг поразившему тело. Совсем недавно он и не думал о подобных мелочах.

-Костя…

Лера? Но как это возможно?!

- Лера? Где ты, Лера?

- Дина... в опасности… помоги…

- Что? Где? Где она? Ты слышишь меня, Лера?

Слабый сигнал затух, но ей хватило времени пропихнуть через узкий канал изображение. Костя замер, на секунду обдумывая полученную информацию. Нельзя было сказать, что он не поверил Лере, но и сразу бросаться в омут с головой не решился, оценивая обстановку. Несколько минут в полном молчании и раздумьях. Распрямившись, Костя громко хрустнул костями, и медленно побрел по опушке, загребая ногами опавшую сырую листву. В серых глазах медленно разгоралось черное пламя смерти.

Днем позже он уже вернулся в город. Угрюмый, мрачный город, занавешенный пеленой серых дождей, укрытый подстилкой из жидкой грязи и… опутанный чужой паутиной. Костя и сам не понял, как рассмотрел ее, лишь повинуясь глубокому почти звериному чутью избегая людных мест чувствуя липкие нити затаившегося паука. Лишь холодное лезвие в кармане несколько остудило его пыл. Охотник проснулся после нового убийства и, хотя жажда отступила, он как бы вошел в боевой раж, напряженный, и готовый ударить всей силой, на любого дерзнувшего помешать. Нить Леры затерялась, где-то за чужой паутиной и Костя ощутил смутную тревогу за нее, понимая также, однако что сейчас не сможет ей ничем помочь.

Найти место указанное Лерой оказалось несложно. Небольшой коттедж, в центре города, обнесенный простеньким забором из сваренных между собой металлических листов. Даже покрасить нормально не удосужились – лишь грунтовка. Костя криво ухмыльнулся, и достал нож, не сбавляя шага, перемахнув через закрытую узорчатую калитку. На виду у холодных глаз видеокамер. Враг не ждал его со спины и этим дал шанс вытащить из его паутины Дину. И Костя не собирался упускать этот шанс.

Медленно как в дурном сне открылась входная, узорчатая дверь. Глаза врага смотрящие сквозь дюжего охранника. И черное дуло пистолета направленное в грудь Кости. Однако он ждал именно этого. И лишь посмеялся над противником, что вошел в тело более опытного охранника по глупости перехватит инициативу на себя. С диким свистом пуля промчалась в каких-то дюймах от головы Кости, а охранник, захрипев, согнулся в три погибели, зажимая промежность, куда очень удачно угодило колено его противника. Когда тело сминает чисто рефлекторная боль, любой даже самый сильный контроль отступает. Всего на мгновение, но и его вполне достаточно. Привычное и четко выверенное движение. Алая кровь, хлынувшая на серые ступеньки. Костя перешагнул через агонизирующее тело, даже не обернувшись. У него попросту не было времени.

Просторный холл с абстрактными картинами на стенах и дорогущим красным паласом встретил его гробовой тишиной. Лишь где-то наверху хлопнула дверь. Перепрыгивая через ступеньку, Костя поднялся на второй этаж, с трудом сдерживая свистящее хриплое дыхание. Нещадно болящие ребра не давали ни минуты покоя. В доме осталось всего две нити. Чужая и…Дина. Живая и невредимая просто спящая.

Во второй раз враг не повторил ошибки. И Костю встретил именно охранник лишь прикрытый ментальным щитом от посягательств на его волю. Высокий и крепкий молодой парень. Ни в чем не виноватый, по сути, попросту не знающий на кого работает. Явственно хороший стрелок и, не менее прекрасный боец. Они замерли всего на секунду. Профессионал и охотник-убийца. Бросок ножа и громкий хлопок выстрела. Брызнула кровь.

Зашипев от боли, Костя медленно осел по стенке. Он даже не посмотрел на сгрохотавшее о пол тело неприятеля, не верящими глазами уставившись на трясущуюся правую руку. Пулей ему оторвало мизинец и вырвало порядочный кусок плоти. Кровь, льющаяся толчками, в ритм с бешеными ударами сердца. Застонав от боли, Костя на мгновение зажмурился. В этот раз его хотели лишь обезоружить. Взять в плен, но не убить. Зачем? Почему? Ответа на вопрос взять было неоткуда.

Сконцентрировавшись, Костя чуть абстрагировался от бьющей в голову боли, и неловко перевязал рану куском рубахи, оторванным у мертвого противника. Ко многому привыкший, в этот раз он старался не смотреть на страшное обгорелое месиво.

Он не стал будить Дину, а даже наоборот - неумело усилил ее сон. Взвалив на плечо девушку, он спустился вниз к гаражу. Ключи Костя забрал еще раньше - у первого из убитых охранников. Счет идущий на секунды не оставлял выбора в способе бегства. Мотор огромного черного чероки взревел, когда он, разгоняясь втопил газ, в пол выезжая на дорогу. Стремясь уехать как можно дальше. Как можно быстрее. Прочь от липких паучьих глаз и уже бегущих по горячим следам псов. Туда где их хотя бы какое-то время не смогут найти.

 

События жизни это следы песке, а время – волна. Рано или поздно она смоет следы, оставив лишь память о них. Кто-то способен идти вперед не оглядываясь, кто-то то и дело кидает тоскливый взгляд через плечо, мечтая вернуться, исправить, пойти другой дорогой. Другой утопает в песке и еле переставляет ноги, он погряз в пустоте и ему все равно.

Лера всегда видела чужие следы на песке и никогда свои. Что изменилось бы знай она чем обернётся для неё казалось бы, верный выбор?

 

Глава десятая

 

 

- Ну, здравствуй Лера, помнишь меня? – Ярослав улыбался ей искорёженным ртом и подъезжал все ближе и ближе.

Инвалидное кресло, шрамы, уродливый ожёг на лице и злость в глазах.

Да, она помнила.

Канул в небытие красивый ровный загар, белоснежная улыбка и белые шелковые рубашки. Ярослав Игоревич Вересов, преуспевающий бизнесмен, бандит и меценат, остался в далёком прошлом, сейчас перед Лерой сидел искалеченный источающий яд и ненависть зверь, запертый в клетке из собственных костей.

Да, она помнила, отлично помнила, как он сидел перед ней такой непробиваемый, уверенный в себе, как улыбался и насмехался. А потом, когда она взломала его разум, вывернула наизнанку страхи и слабости, приоткрыла дверь и заглянула в самое сердце, проклял её. Боссы Вениамина не прощали предателей и следующим что приказали сделать новорождённой Чижовой Калерии Яковлевне, это убрать с дороги препятствие. А если она вдруг вздумает оплошать, препятствием станет её убитый горем супруг.

Вересову предстояло разбиться на машине, красиво и эффектно вылететь с какого-нибудь моста. И, конечно, не забыть написать завещание.

Вот только Лера не собиралась становиться убийцей и, пересмотрев план, она оставила Ярослава в живых. Авария, в которую он все же попал, сделала его инвалидом и отняла память. Нижняя часть тела была полностью парализована, случай оказался безнадежным и через три года Ярослав попытался покончить с собой. Заперся в гараже и поджог себя. Самоубийство не удалось, охрана успела его вытащить, но огонь перекинулся на дом, и в пожаре погибла жена Вересова – Юля. Это отняло у того остатки разума и он был помещён в психиатрическую клинику. И с тех пор Лера ничего про него не слышала.

- Что же ты молчишь? Помнишь меня? Я вот тебя вспомнил… Давай посмотри на меня, посмотри чем обернулась твоя милость. – Ярослав наклонился схватил Леру за подбородок и заглянул в глаза: - Сейчас я покажу тебе, расскажу, как жил все эти пять лет.

Лера дернулась, но вырваться не смогла, руки и ноги были связаны, ответить ему она тоже не могла, рот заклеили скотчем. Но она знала, что Ярослав и не нуждается в ответах, ему нужен её страх, он так долго придумывал как уничтожить её и сегодня день мести настал. Он смотрел на неё и улыбался, распахивая своё сознание как огромную пасть, он придвигался все ближе, щиты опадали как осенние листья. Лера хотела кричать и плакать, но не могла, чувство вины рвало доводы рассудка в клочья. Она почти не сопротивлялась, когда он нанес удар. Он бил и бил, пока не стал задыхаться, выплескивая на неё всю ненависть, и на последок извращенно медленно демонстрируя, как убивал Диму. Картинки сменяли друг друга: вот машина Ярослава летит в пропасть и вот Дима изо всех сил сопротивляясь, выворачивает руль и слетает с дороги, он ни смог бы победить в этой битве.

Холодно, очень холодно стоять на дороге, пустой и серой, далеко впереди маячит фонарь, мокрый асфальт черной лентой исчезает за поворотом, ветер треплет волосы и пронзает на сквозь. Лера в ночной сорочке стоит на автостраде. Она оборачивается, видит яркие пятна фар, слышит, как шуршат шины, и гудит мотор.

Она знает, в эту секунду Дима выжимает педаль газа до предела.

Порыв ветра бросает в лицо еще мелкие, но колючие, те самые первые капли дождя. Совсем скоро он будет хлестать как из ведра, заливая искорёженную, дымящуюся машину.

- Лера! – она оборачивается из темноты к ней бежит Костя.

Нет, он не успеет. Слепит яркий свет фар, Дима намного ближе, он заберёт её с собой, и они наконец будут счастливы. Лера закрывает глаза. На плечи обрушивается холодный, тяжёлый поток воды. Резкий удар сбивает её с ног, и машина пролетает мимо, врезается в ограждение, переворачивается и взрывает асфальт.

- Нет!

[Wight]

ОК.

[Silver]

Глава одиннадцатая

 

«Ну, вот и подошла к концу моя история. Знаешь, я ни о чем не жалею. И никогда не жалел. Это глупо. Глядя на чужие судьбы, я всегда удивлялся, как люди любят горевать о утраченном, замирая на месте – бессильные, и пустые. Не способные двигаться дальше, и замерзающие в прошедшем моменте. Не видящие, как на месте сорванной розы распускаются новые. Как зарождается новая жизнь на казалось давно пустом пепелище. И, сколь прекрасен закат.

Когда я оторвался от его псов, то отвез тебя в наш старый домик в Михайловке. Ты уж прости, что не разбудил. Не смог бы уйти, соврав тебе в глаза, что вернусь. И как приятно было то, что после небольшого ремонта, моя старая «Ямаха» в сарае, хоть и с натугой, но завелась. Это было капелькой счастья из прошлого – те полчаса до городской черты, что я провел за рулем байка. Свободный ветер в лицо, и свежесть после прошедшего дождя. Как и тогда – вместе. Ты, помнишь?

Почему я вернулся? Почему не спрятался от практически непобедимого врага, обрывая все нити? Да потому, что прошло школьное время. Мальчик вырос, и не должен пасовать. А еще, Лера. Я не мог бросить ее в лапах врага. Не потому, что она помогла мне, или еще что-то…Просто, она… я даже не знаю, как сказать. Глядя на этого человека, я ощутил, что еще жив. Что я действительно не один такой, в этом странном и темном мире. Прости. И пожалуйста, будь счастлива»

 

Удар. Еще один. Костя выхаркнул кровь на дорогой палас, едва сдерживая стон, чтобы не доставить врагу удовольствия. Спасение обернулось пленом. Впрочем, он и не ожидал иного, от сплотившего щиты противника. Ему было изначально не победить, ни на физическом, ни на духовном плане. Слишком много верных псов, и очень крепкая воля. Заключенная в искалеченном теле врага. Ярослав. Костя чуть приподнял голову сквозь полу прикрытые веки, посмотрев на калеку. Ярослав ядовито ухмыльнулся в ответ. Странная гримаса образованная страшным ожогом появилась на его лице, когда он что-то спросил. Сквозь мутную пелену, Костя не разобрал слов. Поняв это, Ярослав подъехал на коляске чуть ближе, сделав знак охранникам прекратить избиение.

-Так ты будешь моим слугой?

-Слугой? – Костя по-волчьи усмехнулся, обнажая окровавленные десны. В этот момент его лицо представляло действительно страшное зрелище. Он чуть помедлил и взглянул на полулежащую в углу Леру. Холодок ужаса чуть остудил его пыл. Внутренние щиты девушки были полностью разбиты и взломаны, душа же словно замерла зажатая в стальных тисках воли Ярослава. Мстителя. Этот кусок памяти он заботливо пропихнул в голову Косте, как бы хвастаясь тем, чего он смог достичь, и одновременно объясняя причину. А также показывая, что будет в случае неповиновения.

Костя поднял голову на терпеливо ожидающего Ярослава. И еще раз улыбнулся. И, пафосно, как какой-то киногерой, плюнул в лицо врага. И тут же задергался от боли, когда взбешенное, чужое сознание начало ломать его внутренние щиты, срывая их один за другим, с оболочки разума. Будто, слой за слоем, сдирая кожу. В сознании Кости мир затрещал, разваливаясь на куски. Но и тогда он продолжил улыбаться, что все больше походило на страшную, судорожную гримасу боли. «Ну же, давай, ублюдок. Заходи в гости». Лицо Ярослава исказилось. А Костя, наконец, захохотал, выплескивая накопившееся внутри. И нанес удар.

Костя изначально знал, что проиграет в войне разумов. И сделал ставку на то, что умел лучше всего. Не искать. Но находить, и говорить с душами. Ему хватило получаса, чтобы собрать всех, чьи души загубил Ярослав. И сплести остатки их нитей, в единую и необоримую жажду мести. Ударившую всей страшной мощью по разуму Ярослава. Мстящий сам оказался жертвой мщения. Дико и страшно Ярослав закричал. Закричал не в силах совладать с яростными воплями разгневанных душ заполонивших его сознание. А еще через мгновение и недоумевающая охрана задергалась в нервных припадках. Столь велик был контроль Ярослава над ними, что даже его безумие пламенным шквалом разрастающееся в комнате передалось другим. Лишь в последний момент Костя обрубил ниточку, ведущую к Лере, не дав и ей пасть жертвой этой мести. И рванул к ослабленной девушке, вырвавшись из рук охранника. Всего три метра. Мимо безумно кричащего калеки. Стреляющей куда попало охраны. И он успел. Всего на мгновение, опередив маленькую смерть, запертую в свинцовой оболочке. Пуля ужалила Костю между лопаток когда он прыгнул, закрывая своим телом Леру

«И все? Дина, прости»

 

Эпилог

 

Песок. Маленькие кристаллики материи, из которой, по сути, и состоит наша жизнь, мгновения те же кристаллики, частички создающие мозаику. Мы как дети, играющие в песочнице, всё время строим замки, а время безжалостно уносит их волной.

- Я ничего не могу для тебя сделать. – Лера сжала ладонь Кости.

- Ты можешь,- Костя спокоен, суета жизни перестала иметь для него значение, - рассказать как я жил. И самой жить дальше.

Босые ноги, утопающие в мокром песке, океан, что ровно шумит, накатывая волну за волной, и линия горизонта, за которой пустота. Это и есть рай?

Когда Дина пришла в себя, рядом никого не было. Пустой и холодный дом. Открытый сарай, с полу смытыми дождем следами шин. Смутно какими-то отголосками сознания она поняла, что Костя уехал еще вчера. И чувство тревоги за него, не отпускало её до самого города, куда пришлось добираться на первой встречной попутке. А потом, Дина узнала о произошедшем. О грандиозной в истории города поимке целой преступной сети, контролировавшей весь наркооборот в регионе. О произошедшей перестрелке, и храбром парне, сумевшем обезвредить главаря банды. Она нашла его в ближайшей больнице, такого худого и замученного. Под капельницей. И без единых признаков жизни, кроме слабого, еле заметного дыхания. Кома. И врачи не дающие ни единого шанса на выздоровление. У его палаты Дину встретила усталая девушка с пустым взглядом. Кажется, она была на похоронах Димы. Улыбнулась чуть грустно. А потом словно калейдоскоп огней вспыхнул в сознании Дины, когда она вдруг увидела все происходившее его глазами. Словно чужая память, вторгнутая в сознание. И тихий грустный голос, врезавшийся в уши, когда Лера уходила прочь давай им побыть наедине:

-Это его тебе подарок. На прощание. Я сделала все, что могла, чтобы он и для города стал тем, кем был всегда. Настоящим героем.

Месяц спустя Дина перестала приходить в больницу, чувствуя себя лишней. Для врачей Костя мертв. Для Леры он просто спит, она сидит на табуретке рядом с кроватью, держа его за руку и говоря с ним. Все вокруг считают, что она чокнулась, но Лере все равно. Если из рая есть выход, она обязательно отыщет его. Здесь на этой грешной земле ей без него нет жизни.