Слушайте, для меня очень важно ваше мнение. Постарайтесь оценить это как можно скорее - нравится вам продолжение или нет. Это очень важно для меня.
Звуки скрипки взметнулись вверх, как штора на ветру, и замолкли. Белый свет был настолько ослепительным, словно желал растворить глазные яблоки. Казалось он бил со всех щелей, но как только мужчина закрыл глаза, он сменился ровным, блеклым сиянием.
Странно. Единственная мысль, которая нашла отклик в мозгу, ведь все остальное он принимать не мог. Белый дымок, который словно отделился от света, стал светом облаченным в форму, окутал голову и шею, покалывая, словно шерстяной джемпер. Мужчина моргнул, и дымок опал, словно испугавшись. Он, как живой, откатился назад и принялся клубиться, разрастаясь на глазах. Откуда-то с верху, с невидимого потолка, опустились новые струйки дыма. Они были неощутимы, неосязаемы, но в тоже время реальны и умны. Через несколько минут он замер, подрагивая, как будто бы дыша.
Мужчина поднял голову, с вытаращенными глазами и сразу же опустил ее вниз, в ужасе крякнув. Он стоял на коленях посреди необозримой комнаты. Пуговицы на пальто отлетели, и меж полами одежды стал виден круглый живот.
Струйки дыма не изменились, но начали подрагивать еще сильнее. Сзади послышался голос.
* * *
Голос, послышавшийся из-за спины, в мгновение вывел из оцепенения человека.
- Наконец-таки вы здесь. Ждать было не долго, но этого я никогда не умела делать. Gaudet patientia duris (Долготерпение вознаграждается. Лат.)! - в голосе крылось бесчисленное множество эмоций, - я уже успела и выпить чаю и сменить наряд, а вы все не приходите. Кстати, кто вы?
Последняя фраза завела мужчину в тупик. Да и таинственный голос, и белый павильон не были легкими для понимания. Странно. Эта мысль снова разнеслась импульсом в голове, но затихла быстрее. Он попытался повернуться, но сделал это так неловко, что чуть не упал. Дым коварно опутывал ноги.
- Кто я... я... Вы не меня ждали? Конечно, какой глупый вопрос, конечно не меня... Я наверное потерял сознание или что-то вроде этого... Знаете, у меня иногда проблемы с сердцем... Я... Я Гильберт Данг, хотя вы это знаете, к чему я это говорю... Прочитали имя в моем медицинском листке, а я тут представляюсь... Ух, простите.
Мужчина сконфуженно крякнул и продолжил.
- Это лечебница? Сколько я уже здесь? Я помню... Я помню как сидел в типографии... Зашел на чай к своему приятелю, знаете ли, обсудить новый учебник и... – мистер Данг на секунду тревожно поднял голову, - я же успел передать ему некоторые бумаги, да? То есть, он не отдал их вам или мне... Ведь он их забрал?
Мистер Данг предпринял еще одну попытку повернуться к говорившей. Белый дымок встревожено заклокотал, словно пар из кипящего чайника.
И вот, нетерпеливому взгляду представилась женщина, высокая и худая как жердь. Она была одета в платье, с длинным черно-оранжевым шлейфом и воротником-стойкой, напоминавшим вороты в мантиях священников. Темно-каштановые волосы растекались по спине и плечам, а под ними была... маска. Насыщенно-оранжевая, как цвет закатного неба, с двумя черными, острыми перьями. Маска не выражала никаких эмоций, например грусти или смеха. Лишь две широких прорези для глаз, отороченные черной тканью и два пера.
- Это... Это не больница? – запинаясь, проговорил Гильберт.
Как? Сумасшедшая? Кто будет разгуливать в здании в таком наряде? Если он только не попал в театр... Странно. Очень-очень странно.
Женщина молчала и замерла, как восковая фигура. Да, гораздо уместнее этот наряд смотрелся бы на кукле из воска.
Вокруг мужчины начал собираться дымок, но дотрагиваться до женщины в маске он, по видимому, не хотел.
Через несколько секунд женщина словно вышла из оцепенения и вздрогнула, всколыхнув черно-оранжевое платье.
- Нет-нет, так не пойдет, голубчик, - послышались нотки зарождающейся истерики, - оставь свою крыску в себе. Не нужно здесь пакостить.
Она немного наклонила голову, тряхнув волосами, словно желая их расправить.
- Прекратить! Немедленно!
Она подошла к нему, ступая легко, точно идя по битому стеклу. Данг осоловело моргал, пытаясь понять что к чему. Его мозг с усердием пытался затолкать все вопросы в глубь, очевидно опасаясь за сохранность нервной системы. Мысли напоминали теперь куски теста – обрывочные, вязкие.
- Вот так кто лучше... И эта глупая штука под названием разум тебе пока не пригодится.
Ее узкая ладонь коснулась полного плеча мужчины, затем скользнула чуть ниже. Палец дотронулся до груди, словно ударил легким электрическим импульсом, но не возбуждая, а наоборот действуя как снотворное.
- Мне всегда не хватало собеседника... Кого-нибудь упрямого, убежденного в своих взглядах. И убежденного посильнее – чем сильнее, тем интереснее. Вы ведь никуда не торопитесь? – в голосе послышалась снисходительность, которая была совершенно не уместной здесь, - не молчите, скажите что-нибудь такое... Да что-нибудь, да держите ваши эмоции при себе.
Дымок начал быстро двигаться взад-вперед, словно убаюкивая гостя. Гильберт с опаской взглянул на него и вопросительно открыл рот.
Женщина его опередила:
- Ничего-ничего, мой дорогой, не волнуйтесь, ведь как я вижу, вас это немного смущает? Ничего-ничего, - последние слова прозвучали вместе с эффектным щелчком пальцев, после чего весь дымок на секунду замер, а за тем с неестественным шелестом спланировал вниз, превратившись в белоснежную бумагу. Бумага тоже выглядела ненормально, напоминая непрозрачные стеклянные осколки. Мозг заработал еще сильнее, пытаясь затолкнуть, утрамбовать, запихнуть все увиденное в самые дальние закоулки мозга, чтобы убрать их позже, вынести, как выносят ведро с мусором. В пустоте между тысячью осколков бумаги виднелся сероватый мрамор, с яркими, розовыми прожилками. Гильберт подумал, что самое нормальное что есть в этой комнате – это пол. Пол, почва, грунт, основа для его жизни. Один тревожащий его объект исчез.
Я тоже одобряю.