Анастасия ВИХАРЕВА

[vh666]

Анастасия ВИХАРЕВА

«ЧЕРНАЯ КНИГА КОЛДУНА»

Цикл: «Семиречье-1»

Фэнтези, роман

 

 

Мир Кирилла рухнул в одночасье, когда брата охватила странная болезнь — он стал чужим. Горе и боль близких людей перестали для него существовать. Воры и убийцы ликуют, празднуя победу — у их жертв нет ни единого шанса спастись. И никто не поймает их за руку. Теперь можно только смириться и начать жить заново…

Но каково это, когда знаешь, что ничего из того не удастся сохранить?

Кирилл не верит, что знания древних, которыми поставили брата на колени, не имеют в себе спасения. Иначе пращуры, шифруя знания и придавая им иносказательный смысл, не приучали бы народ, среди которого притаился враг, передавать послания из уст в уста — чтобы тот, кто назовет себя потомком, обрел Богов и вошел в царство живых.

Да, пришлось многое потерять, ради спасения брата, но он и не подозревает, что та дыра, в которую им пришлось переехать, лишь начало пути, и судьба забросит его так далеко, как он бы не посмел себе представить.

 

(Действие происходит на Земле и в параллельных мирах Семиречья)

 

 

Анастасия ВИХАРЕВА

«МИЛЛИОНЫ ПАРСЕК: АНГЕЛ И ДЕМОН»

Цикл: «Правители галактики-1»

Детективное фэнтези

 

Утром Анна не верила в чудеса. Но в ее квартиру случайно залетел симпатичный инопланетянин.

Она еще не знает, что ее подозревают в причастности к сбою оборудования и поступил приказ деликатно захватить землянку в плен. Естественно, инопланетянину приказ не кажется чудовищным — он видит в нем спасение для человека, который вынужден влачить жалкое существование на закрытой планете, имея слабое представление о том, что творится там…

А может, все это не случайно, и миллионы лет в глубинах вселенной тебя ждет существо, равное по силе громовержцам?..

Действие разворачивается в галактике и за ее пределами…

 

Анастасия ВИХАРЕВА

«МИЛЛИОНЫ ПАРСЕК: Остановить явь»

Цикл: «Правители галактики-2»

Детективное фэнтези

 

Правитель не человек, он громовержец, который творит бытие. Глупость его, или мудрость -- любая фантазия станет явью. И слава Богу, что есть Правители, которые восстановят равновесие...

 

Правитель Анит строит свою империю, но в галактиках и Олеоме неспокойно. Где-то там Боги накапливают боевую мощь, чтобы выйти на тропу войны...

Действие разворачивается в галактике и за ее пределами…

 

 

Анастасия ВИХАРЕВА

«ПОВЕРНУТЬ СУДЬБУ ВСПЯТЬ…»

Цикл: «Дорогою Богов-1»

Повествовательное фэнтези

 

Если ты родился отмеченный Богами, это не значит, что путь твой усыплют розами. Как раз наоборот — объявят вне закона, вырвут сердце, закроют тварью из Бездны и выставят вон из мира…

Так и случилось.

Но если ты отмечен Богами, Боги вряд ли забудут о тебе.

Маленькая девочка, лишенная памяти и способностей мага волею судьбы попадает в наш мир, в котором обретает семью, друзей, любовь. И однажды узнает, что это не ее мир, что где-то там осталась частица ее самой…

 

Анастасия ВИХАРЕВА

Книга первая:

«ДЬЯВОЛ И ГОРОД КРОВИ: ТАМ ИЗБЫ ЖДУТ НА КУРЬИХ НОЖКАХ…»

Фэнтези

 

Внезапно Манька понимает, что все, что говорят о нечисти, имеет место в реальной жизни. Сам Дьявол решил составить ей компанию. А когда идешь с врагом рука об руку, случиться может все что угодно. Дьявол не замедлил себя проявить, переставляя взгляды ее местами. Не ради торговли, даже Дьяволу, как оказалось, она не нужна, исключительно от скуки. А с точки зрения Дьявола, многое, что раньше Маньке казалось истинным и вполне естественным, неожиданно обернулось железом. Да не простым, а когда кровь ее -- пища вампиру на каждый день.

Но за то время, пока Дьявол строил козни, он как-то незаметно привязался, и, удивляя самого себя, решил проверить, а не ошибся ли, когда поставил Царем вампира…

И в тот момент, когда казалось, что уже ничего нельзя сделать, впереди забрезжила надежда…

 

Анастасия ВИХАРЕВА

Книга вторая:

«ДЬЯВОЛ И ГОРОД КРОВИ: КОМУ В РАЮ ЖИТЬ ХОРОШО…»

Фэнтези, роман

 

Сказал бы кто Маньке год назад, что она достанет неугасимое полено, живую воду, избы на курьих ногах, землю благодатную, или о том, что появиться у нее друг, от которого у самого Дьявола головная боль, или что выиграет битву с оборотнями — ни в жизнь бы не поверила. Казалось бы, живи да радуйся…

Но рано радоваться — Дьявол не умеет по-человечески. То просит камни считать хлебом, то царства мира сует под нос, чтобы поклонились, а то заманивает прыгнуть с крыла Храма... Манька сирота, некому ее вразумить — нет у нее Бога Отца, как у Интернационально Спасителя, и твердости такой нет. И так, по наущению Дьявола и Борзеевича, она попадает в Ад, где встречает старых знакомых. Оказывается, черти тоже ее не забыли — и вместо того, чтоб поджаривать на сковородке, кажут головни, приоткрывая тайны ее прошлого. А там и Рай не за горами, рукой до него подать.

Но не каждому туда дано попасть — и для кого-то Ад, как Рай, а Рай не слаще горькой редьки…

 

 

Анастасия ВИХАРЕВА

Книга третья:

«ДЬЯВОЛ И ГОРОД КРОВИ: ТАЙНЫ ГОР, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО НА КАРТЕ…»

Фэнтези, роман

 

Горы хранят многие тайны, и нигде больше не сносить железо так быстро. Горы не простые — где-то там Дьявол упрятал Вершину Мира, уготовляя ловушки всякому, кто рискнет к ней подступиться. Холодно, голодно, опасно. Но трудностями Маньку не испугаешь, рядом плечо друга и рука, которая всегда готова прийти на помощь. А еще Дьявол, который не знает ни жалости, ни сострадания. Обрастая боевыми искусствами, Манька и Борзеевич идут к свой цели, чтобы завершить во имя благой цели начатое путешествие.

А между тем, вампиры объявили войну, и за голову каждого повстанца назначена небывалая награда…

 

Анастасия ВИХАРЕВА

Книга четвертая:

«ДЬЯВОЛ И ГОРОД КРОВИ: ВСЕЙ НЕЧИСТИ НЕЧИСТЬ»

Фэнтези, роман

 

Вампиры, оборотни, драконы… Глупо лезть на рожон, но ничего не поделаешь, если враг пожаловал за тобой. Самые сильные, самые крепкие, самые выносливые вампиры и оборотни отправились в горы, чтобы спасти символ престолонаследия от вымирания. И ничего не остается, как бежать наперегонки со смертью. На вооружении нечисти — вся боевая мощь, а у нее с Борзеевичем лишь меч-кладенец, да лук со стрелами. Дракона таким оружием не завалишь — шкура у него крепкая и головы отрастают.

А еще люди…

Кому как не ей знать, чем обернется соседство людей с нечистью, которая никогда не бывает сытой — особенно здесь, в горах, при низком давлении и отсутствии кислорода. Даже им, видавшим виды, тьфу, тьфу, тьфу, не доводилось оказаться с вампирами так близко. Сумеют ли выжить? Поверят ли? Достанет ли им сил и здравого смысла вернуться назад?…

 

http://smallweb.ru/library/anastasiya_vihareva/

http://viharreva.narod.ru/

[san]

Стоило предупреждать, что придётся "качать".

Дайте, пожалуйста, отрывок. Всё равно какой части. Хочется понять, а стоит ли... "Русское фэнтези" - вполне адекватно т.н. "русскому кино". Кроме названия - ничего...

Да... Ещё и реклама

Рекламируйте лучше Толкиена. Или Желязны. Их читать стоит. Приведённые "сюжетные намётки" скорее пугают отсутствием сюжета, нежели привлекают... Общие слова ни о чём.

 

Отрывки - в студию!

[sarion]

Аннотации напоминает пародию на Белянин+Никтин, а пародия на пародию - уже как-то скучно.

[Woratiklis]

Что то начать читать вот эти произведения пропало желание, особенно по описанию. Похоже на Перумова (которого я яро не люблю). А что может быть vh666 выложить главу - посмотрим иль это было просто рекламкой?

[san]

Художника обитеть может каждый

Может кому-то нравится. Я на супругу ругаюсь десяток лет, а она плюёт на это и упорно продолжает читать Донцову/Устинову... Всё находит своего читателя. Чаще всего.

[Woratiklis]

Художника обитеть может каждый

Неспорю Но вот комментарии книгам:

бред какой то.. бредядина просто... бессмысленная и безполезная

Ужас... Иногда было так тяжело читать, будто все это на самом деле и со мной происходит. Когда она этих покойников достает и хоронит, когда избы за ней бегут, когда схватка с Бабой Ягой. Жутко было, пока Борзеевич не появился. Я тоже начала читать с четвертой, и вернулась, что бы понять, что там было. мандраж по всему тело. А Дьявол, это вообще...

Не понравилась книга. Такое впечатление что или это писал школьник, страдающий графоманией, или это очень плохой перевод с иностранного.

Вполне.начало затянуто, но потом захватывает. Причем по самые уши. С того самого места, где появляется муть с черной дыры... хотя нет, раньше, как произошло ограбление, не мог оторваться, читал всю ночь, проспал на работу.

 

Больше отрицательных отзывов

 

---------------------------

 

Может кому-то нравится.

На вкус и цвет эти как их... товарищей нет.

 

Я на супругу ругаюсь десяток лет, а она плюёт на это и упорно продолжает читать Донцову/Устинову...

Самое интересное женский пол (большинство) любит читать детективы и романы женские Логика необычна.

 

Всё находит своего читателя. Чаще всего.

Это точно

[vh666]

Меня то ругают, за то, что выкладываю много, то хвалят... Где бы найти золотую середину?

 

Итак, Миллионы парсек...

Книга о громовержцах, которые родились чуть позже Творца, но раньше, чем подвселенная, и которые творят в подвселенной жизнь. Анна одна из них, которая стечением обстоятельств родилась, как человек. Один из демонов -- обитетель Черной Дыры, друг и соратник ее отца, помнит, что она должна прийти в этот мир. Он становится ее наставником и учителем. Жить среди громовержцев -- опасно. Они не прощают, не забывают, не знают сомнений. Это Боги, которые не уходят на ту сторону собственной смертью. Они не ограниченны временем и пространством, они черпают силу в звездах -- и каждый из них хищник, который принял правила игры...

 

Книга первая:

 

На всякий случай отползли подальше, за угол соседнего коттеджа. Обошли с другой стороны, вышли на дорогу и вернулись. Демон теперь не летел и не пытался влезть на Анну, а полз по земле, едва передвигая щупальцами.

— Ну, мне понравилось, такого на моей планете не увидишь! — Анна возбужденно размахивала руками. — Супер! Супер! Вот это тусняк!

— Я слишком много потратил сил, дай мне немножко крови! — заплакал демон, поотстав. — У меня все силы ушли, чтобы показать тебе преобразование… А ты… даже в подпространство не можешь выйти…

— Я не Правитель, я уже говорила! — возмущенно отозвалась Анна. И тяжело вздохнула. — Вот Селина, это да! Как у нее получается?! Может, Правитель, но ты же сам говорил, что на Правителя миллиарды лет учатся, а мне… Двадцать два года по местному… Или восемнадцать, если по-нашему… Нет, я сказала! — Анна остановилась, сердито взглянув на демона. — Ты две недели пробуешь каждый день. Почему она должна у меня измениться?!

— Твоя мать меня любила! — проворчал демон. — Вот уйду к Зарту! У тебя кровь, как у полукровки…

— А что же ты ее бросил?! А?! — грозно прикрикнула на него Анна. — А мама меня предупреждала — не верь демонам, поматросят и бросят! Ну, на! У меня голова кружится, когда ты так кровь пьешь, — Анна нехотя протянула руку.

Демон приложился к руке, перекосился, отплевываясь.

— Что-то есть, а как будто нет… — расстроился он, доказывая. — Попробуй сама выйти в подпространство, надо чтобы сила проснулась! — поканючил демон.

— Опять за свое! Какое подпространство?! Вот! Вот! Вот! — Анна раздраженно сделала шаг влево, шаг вправо, назад, вытянув перед собой руки. — В какую сторону идти?! Где оно?! Какой же ты зануда! У тебя только одно на уме — кровь, кровь… Нас, наверное, хватились… Открой подвальное окно!

— Верни мне мою клятву! — еще горше заплакал демон. — Я больше не хочу с тобой дружить!

— А вот это видел?! — Анна сунула под нос демону кукиш. — Мама сказала, что ты будешь мне служить до конца моих дней!

Заметив пятерых мужчин, которые сумрачно и с подозрением провожали их взглядом, нерешительно остановились. Демон спрятался за Анну, выглядывая из-за ноги.

— Ладно… Нам надо уходить… Это злые дяденьки и тетеньки… Они хотят нас убить! — предупредил он, не слишком мешая ей.

— Придурок! — бросила Анна демону, смело шагнув вперед. — Кто может меня убить?! Только придурки-полукровки, которые в этот момент целуют ноги моему деду.. Эй, вы, пошли вон отсюда! Это моя территория, — пригрозила Анна чужим, поднимаясь по лестнице. Открой дверь! — приказала Анна, встряхнув рукой. — Черт, связь куда-то пропала…

— Нет, — заупрямился демон. — Иди через подпространство! Я показывал! Тебя будут убивать, поэтому я скажу сейчас… Ты мерзкая! Ты отвратительная! Ты недоросль-переросток! Ты никогда не будешь править империей, тебе даже одну звезду не удержать! Иди в подпространство сама. Если не выйдешь сейчас, я ухожу к Зарту!

Анна как зомби вытянула руки, поднялась по лестнице крыльца, пошла на дверь, уперлась, несколько раз постучавшись об нее головой. Заметив приближающихся мужчин, она прикрикнула:

— Эту прострацию называешь подпространством? Ну, пожалуйста, открой дверь, — попросила она. Заметив, что четверо незнакомых мужчин стоят у крыльца, заторопилась, пообещав: — Ну, хорошо, перенесешь через дверь, попробую!

Демон мгновенно оказался позади, обхватив ее своими щупальцами.

Анна зажмурилась — и тут же открыла глаза, отступив от пятерых мужчин с обнаженными мечами. Демоны тоже были здесь, видимо оказавшись в подпространстве еще раньше. Меч вышел из руки сам собой, как ответная реакция, сильно удивив Анну.

 

 

Мужчины не спешили, давая ей время понять, что с ней произошло.

— А-а-а! — в ужасе заорала Анна что есть силы.

От страха она резко подпрыгнула и перелетела через головы врагов, оставив сгусток силы, который удержал внимание нападавших. Когда сгусток рассеялся, Анна уже была за кучей вцепившихся друг в друга демонов, совершенно одинаковых.

— Демушка, ты где?! — растерялась она, сообразив, что и другие Правители смешались, не рискуя приблизиться к озверевшим демонам. Из кучи мала, которая теперь отделяла их друг от друга, щупальца вылетали с такой силой, что могли бы убить и без меча.

— Сваливаем! — подхватил ее демон и потащил за собой. Пять демонов дергались в конвульсии, разлетевшись на четыре стороны. — Сейчас очухаются!

— Ты их чем?! — трансформировалась Анна.

— Мечом! — усмехнулся демон. — Не каждому, понимаешь ли, дается сие умение. Этому высокому искусству учатся долгие годы! А по-другому, мы как у себя на родине, все больше врукопашную…

Минуту другую Анна и демон выиграли. Броситься в погоню без демонов Правители не посмели. Или сильно обеспокоились за своих стражей… Или не волновались за беглецов. Но демоны быстро пришли в себя, не столько сраженные мечом, сколько оглушенные силой.

Погоня возобновилась. Правители тоже трансформировались. Теперь за ними, наступая на пятки, гнались пять светлых облаков, оставляя серебристую дорожку, и пять темных, прошивая подпространство неосвещенным туннелем. Погоня не сразу сообразила, что беглецы уходят. Какое-то время в след неслись смешки и выкрики, подбадривая Анну и ее демона, но скоро реплики стали испуганными и обращенными друг к другу. Кто-то поотстал, кто-то вырвался вперед, рассчитывая на спринтерскую дистанцию, рванувшись со всей силы. Поравняться с беглецами, которым сильно захотелось пожить еще, не удалось.

Забег затягивался…

Скорость всех бегущих более или менее выровнялась. Воспользовавшись передышкой, порадовали бандитов. Демон снова перебирал щупальцами, отталкивая свое поле, из которого их выставлял, но перебирал быстро, Анна то мчалась облаком, то бежала человеком, хватаясь за печень и делая резкие выдохи, вдруг обнаружив, что дышать в подпространстве не обязательно, дышали, скорее, по привычке. Но как только погоня приближалась, могучий страх открывал второе дыхание.

И снова то демон тащил Анну, то Анна несла на себе демона…

 

С переменным успехом погоня продолжалась уже часов шесть. Мысли Правителей были таковы, что погоню пора заканчивать. Анна и демон — загнанные, усталые, измученные — часто оглядываясь, хрипло подгоняя друг друга. Не в шутку, всерьез… Из всех стайеров только Дай еще сохранял силы, чтобы продолжать гонку, подтягивая остальных, порой прикладываясь к носу бандитов щупальцем. Правители тоже выдохлись и заметно посерели, не оставляя за собой такой яркий след, как вначале, сберегая силу, как Анна, не истрачивая ее, сообразив, что демон, возможно, обманывает молодую Правительницу, выкачивая из нее кровь, или действительно пытаясь пробудить мощь Правителя, чему невольно стали пособниками. Меч и сила мгновенно отзывалась на присутствие другого Правителя, который открыл себя, заняв угрожающую позицию. Теперь оставалось только надеяться, что сила у молодой Правительницы закончится быстрее, чем у остальных — и тогда можно будет выпить остатки своей силы, чтобы пролететь те несколько метров, которые разделяли их.

— Не-е-ет! — заорал демон, когда двое Правителей и один демон чуть не схватили его за щупальце. Он рванулся вперед, прибавив скорость и продолжая орать: — Я больше не выдержу! Крови мне! Крови! Дай мне крови!

— Быстрее! — не оглядываясь, разозлилась Анна. — Убьют! — она тоже рванулась вперед, запнулась, прокатившись кубарем, вскочила на ноги, продолжая бежать заметно пошатываясь. — А я?!

— Один глоток! — взмолился демон, нагнав ее во время падения.

Анна уже летела облаком, выставляя руку.

— Догони! Мы куда бежим?

— Здесь не пьют! Надо выйти! Выходим, пью на ходу — и уходим! — снова заорал демон во всю глотку, оглядываясь.

Правители были не так далеко. Они чуть-чуть обогнали поотставших демонов, которые не торопились подставить себя под мечи, пропуская Правителей вперед.

— Скоро вселенная закончится?! — крикнула Анна, снова схватившись за печень.

— Не знаю! — выкрикнул демон, подхватывая ее. — Она круглая!!! — и тут же крутой спиралью ушел вниз, на ходу убедившись, что пять Правителей нырнули за ним.

 

 

Такого мрака нельзя себе представить. Анну тянуло вниз, как будто на нее навесили пять тысяч гирь. Оставаясь сплющенным облаком, Анна так и не поняла, она уже в пространстве, или еще в подпространстве. Ее как будто не было. Не должно было быть, она себя никак не видела и фактически не чувствовала.

Дай, слегка засветившись по контуру, выравнивал орбиту, ускоряясь — наверное, уже в который раз на немыслимой скорости облетев Черную Дыру. Все же они удалялись, притяжение ослабило хватку. Изо всех сил Анна помогала демону поднять себя. Теперь она смогла вдохнуть глоток силы. А демон будто наслаждался полетом и никуда не спешил, плавно переходя от стихов и од, прославляющих отчизну, к победным песням…

— Можешь ты хоть одно крыло расправить, — возмутился он, когда она попыталась что-то промычать.

Мысли, узенькие и сплющенные, раздавленные, как она сама, выдавливались и исчезали, будто на них тоже действовала сила притяжения. Было горячо, как в сауне. Не совсем материальное тело плавилось. Она вспомнила ядро планеты и поняла, температура здесь даже выше, чем на солнце, и не инфракрасного излучения, а какого-то другого. Хуже, это излучение могло ее запросто поджарить. Наверное, сюда отправляли провинившихся Правителей, которым Ад был не Ад.

— Обрати внимание на серебряные нити тумана! Ими образуется пространство вашего бытия!

— Йй-а-а ннние ви-иии-шу… — промычала Анна, но в мычании начали угадываться слова.

— Фу ты! Ну надо же! — качнулся демон влево и вправо, будто высматривал что-то впереди. — Не зря, видно говорят, не берет Бог к себе кого попало… Вон там, главарь… и демон его! Пожалуй, выше нас поднялись!

— Где?! — Анна с силой пошевелилась, внезапно почувствовав, что тяжесть поднимается вместе с нею. Сила тяжести была не вниз, и не вверх, а отовсюду. Она сжалась, выталкивая ту тяжесть, которая сковала ее изнутри.

«Как камень поднять!» — мысль не пришла и не ушла, но как будто обняла, родившись из подпространства. И снова она нащупала тяжесть в себе, вгрызаясь в нее всем своим существом, постепенно, понемногу выставляя наружу меч и силу, как два крыла. И снова почувствовала, что кто-то ей помогает — Тот, из подпространства. «Богу дано…»

И вдруг море вокруг стало полем…

Теперь она плыла в этом поле, и могла порвать его, как Тузик грелку. Сила и меч циркулировали свободно, она снова управляла ими. Поле осталось снаружи, а не внутри, а Черная Дыра где-то там, внизу, доставая лишь жаром и притяжением, которое теперь работало на ускорение.

— Можешь немного ослабить хватку? — попросила она, чувствуя то же, что чувствует человек, которого бросили в глубокую воду. Орбита, на которую вывел их демон, поддерживала ее, как спасательный круг. Видимо, способность плавать в таком поле была заложена в Правителей, как меч и сила.

— Немного могу! — обрадовался демон, заплывая вперед, отпустив ее совсем, лишь слегка поддерживая щупальцем.

На фоне беспросветного мрака сияющий демон смотрелся грандиозно. Тогда как ее по-прежнему не существовало.

— Греби! Греби! Здесь нет берегов! — торжественно воскликнул он, подложив одно щупальце под голову, трепыхая остальными, как медуза.

Анна попробовала повторить, но вышло криво. Она как будто стояла на одном месте… Вернее, с огромной скоростью неслась по орбите, не умея ни подняться с нее, ни нырнуть вглубь. Ее поле, в котором она пыталась образовать нечто вроде щупалец, приравнивая их к четырем конечностям (их-то она даже в таком состоянии не переставала ощущать), пока никак не функционировали.

— Представляю, как ты прожила в одном теле всю свою жизнь! — посочувствовал демон, замесив ее, как тесто.

Боли Анна не испытала. Наоборот, блаженство достало до кончика сознания. Будто лежала на столе у профессионального массажиста, и этот массажист проминал каждую ее разогретую жаром Черной Дыры косточку. Невероятное ощущение!

— О-о! О-о! О-о! Меси меня! Меси! — застонала Анна от удовольствия, пробуя пошевелить вытянутыми из нее колбасками. — Мешай меня! О-о! О-о!

— А ну-ка! Подгребай ко мне! — демон отплыл на небольшое расстояние.

Плыть стало гораздо легче. Наверное, хватка Черной Дыры осталась внизу.

— Помочи меч в море! — повеселел демон.

Анна слегка нырнула, прощупывая тяжесть. И не обнаружив ее, сбежала вниз. Орбита была как обруч, который раскачивался — стоило надавить, и она менялась. Теперь она была как спутник, захваченный планетой.

— Ведь не можешь достать дна! — прозвучал высокий голос демона. — Снижайся, пока не окунешься в море!

— Уйдет! Главарь уйдет! — вспомнила Анна.

— Он внизу, — рассмеялся демон. — Здесь только ты и я! И пять демониц, которые доедают своих хозяев, чтобы добро не пропало… Теперь они дома и свободны. И нет ни мучителя, ни проклявших. Если полукровка сдержит слово, я покажу моим сородичам сюда дорогу. Это будет другой народ! Мой народ! Мы умеем быть благодарными! — демон как-то видел Анну и, безусловно, любовался ею. — Несомненно, твоя бабка Катрин имеет корни древнее, чем отец и дед.

— Ну, не знаю, — засомневалась Анна. — Возможно, мы имеем в роду демона?

— Мы не скрещиваемся ни с кем, кроме своего народа, — засмеялся демон. — И мы пришли в этот мир, когда вселенная уже существовала. Если она могла изменить природу Черной Дыры, сила ее в руке Создателя. Ты не меньше ее… Если не больше!

— На море-океане, на острове Буяне, есть камень — бел-горюч! — разошлась Анна, пытаясь рассмотреть то, что было под орбитой, пропуская жар через себя. — Алатырь… Слово очень странное. Порядок, устройство, и тот же беспорядок, переворот, новый порядок… Может, речь о Черной Дыре? Звезда горит. Не светит, а именно горит, сжигая все, в том числе и свет. Тут такое пекло! — она повеселела. — Возьми мою хворь! Возьми мою боль! Возьми мою беду! Возьми себе твое, дай мне и маме наше! — закричала Анна, что было сил.

— Это крематорий! — напомнил демон.

— Надо выбираться, что-то я устала, — вдруг спохватилась Анна. — Попробуем в следующий раз.

Анна заработала всеми конечностями, какие у нее теперь были, не испытывая особых трудностей. Пожалуй, она не особо в них нуждалась. А Дай парил, как гордый орел, сложив щупальца в два крыла.

— Дома мы такие, — объяснил он. — А мы куда плывем?! Здесь нет берегов. Выйди в подпространство, и ты выбралась… Поле Черных Дыр улавливает Звезды на расстоянии в парсек! Если выгребать щупальцами, доплывем ли, не знаю!

Анна заглотнула силу и ушла в подпространство…

И тут же испугалась. Черная Дыра не отпустила. Она попробовала снова — и снова неудача. Но между нею и Черной Дырой образовалась некая граница, которую легко могла бы преодолеть, наверное, лишь стоило протянуть руку.

— Нам надо выбираться именно так, — рассмеялся демон. — Здесь пространство и подпространство завязаны в тугой узел и перемешаны между собой, как вода, в которой много частиц бытия. Или как бытие, в котором много материи иной природы. Иди в подпространство, как ходишь по земле, и выйдешь на чистое место.

Анна потопала.

Не сказать, что это было легко. Приятное место продолжало тянуть назад, приходилось прилагать немалые усилия. Интересно, что же тогда было на поверхности этой печки?! Правителям, наверное, пришлось несладко, они не могли умереть сразу, им это было не дано. Сильного сочувствия она не испытала, но не сказать, что обрекши их на такую муку, не пожалела. Коварству демонов не было предела.

Наконец, Черная Дыра осталась позади.

Вот смех-то, оказывается, место, откуда они вынырнули на нее, было все время рядом. Или они сделали по орбите круг?

— Ни то и не другое, — объяснил демон. — Тут есть только одна дорога, которую нельзя пройти мимо. И так везде. Набираешь код планеты, и ты на месте. Первые несколько цифр — это параметры звезды и номер трассы, которая на нее ведет. Если лететь, как мы, без аэлрана, точно так же выберешься на то же самое место, откуда на звезду попадают, а там сворачивают. И ступай куда пожелаешь. Трехмерное подпространство перпендикулярно трехмерному пространству. Закрыть звезду, значит закрыть дорогу в подпространстве. Ее видно, но для подпространства ее как бы нет. Найти ее могут только те, кому дан зеленый свет. И тот, кто может пройти по этой дороге с закрытыми глазами.

Анна попрыгала на дороге.

— А как это? Вот я стою, разве можно ее закрыть, если она существует независимо от меня?

— Накрой ее своей силой и выверни на другую сторону — и то, что войдет в подпространство, вскоре перестанет существовать. В подпространстве нельзя что-то оставить, оно рассеивается, как дым. Обычно дорогу убирают от ответвления других дорог, устанавливая завесу, перекресток, который указывает направление… Но если знаешь, что за видимой пустотой есть нечто, ты всегда пройдешь часть невидимого пути.

Демон присел рядом, давая ей время осознать свое могущество.

— Ты не подождешь меня здесь? — попросил он. — Здесь подают к столу… — он задумался, почесав щупальцем голову. — Сильно питательные энергетические шарики.

— Когда еще сюда попадем! Иди, я подожду, — Анна помахала ему щупальцем, стараясь заполнить параметры нового тела, чтобы можно было принять его форму в другой раз. — Слышь, а я красивая?! Ну, в этом теле? — она поднесла к глазам пару щупальцев, рассматривая их. Странно, теперь она их чувствовала, как пальцы…

Демон пару секунд раздумывал, кивнул, потом сорвался и камнем полетел вниз. Правильно, незачем упускать такой шанс.

Анна осталась, стараясь нащупать Черную Дыру, внезапно сообразив, что она не столько крематорий, сколько способ, которым Создатель переводит массу вещества из пространства в подпространство. Здесь не существовало четкой границы. Получалось, что Дай действительно сразу жил и там и там. Странно, в подпространстве Черной Дыры как бы тоже не существовало. Темная завеса. Или демон закрыл сюда дорогу, или огромная масса вещества, которая по всем параметрам должна была быть огромным сгустком плазмы, была где-то там, за взвешенной мутью бытия и полубытия.

С другой стороны, звездная материя в подпространстве была сильно светлой, почти белой, материя планет начинала слегка краснеть, а ядро, так вообще было темно красным. Получается, Черная Дыра и в подпространстве была черной дырой. Сгустком черного плазменного вещества, очень плотного и вязкого. Не пластилин. Изменить природу вещества Черной Дыры никто бы не смог, эта материя наполовину принадлежала другому миру. Любая форма будет раздавлена и переплавлена в свое прежнее состояние, любая попытка вызволить вещество обернется неудачей, ибо притяжение остальной части материи поглотит его.

Кроме Создателя. Он сумел родить жизнь даже на Черной Дыре, обратив ее для многих существ в райское место.

А как сумела бабка Катрин внести коррективы, вызволив материю из плена?!

Нет, определенно надо попробовать поработать…

Анна не удержалась и пощупала внутренность Черной Дыры, внезапно наткнувшись на невидимый барьер. Подпространство здесь было плотным, как бытие. Анна попробовала создать моллюска и тут же пожалела. Он стал небытием еще на развороте, расплющился уже в образе. Она отошла от пространства чуть подальше, чтобы случайно не свалится в него. Черная Дыра сильно пульсировала тем самым пространством в подпространство, будто тужилась в родовых муках…

 

— Мариша, что с тобой?! — вскрикнула Анна, с испугом уставившись на молоденькую Правительницу, у которой начинался приступ эпилепсии, не сразу догадавшись выломать деревянную ветвь и вставить ей меж зубов.

Пена шла изо рта, на лбу через кожу выступили капли крови, кожа посинела, покрывшись какой-то слизью, глаза закатились. Маришу ломало. Демон Мариши, который согласился признать ее хозяйкой, попытался затянуть ее своим телом — и тут же был прокушен и отброшен бездыханным, образно выражаясь, отбросив щупальца…

Взглянув на подпространство, Анна обомлела — на Маришу напало огромное существо, как само подпространство, но черное, и как будто наполненное слизью. За ним тянулась огромная дыра — подпространства не было, будто его разъел червь…

Анна закричала от ужаса, призывая на помощь всех, кто мог ее услышать, всадив в существо меч и заряд такой силы, что не выдержал бы и демон — но существо лишь вздрогнуло и изогнулось, как будто в экстазе. Из него выползло щупальце, направленное в ее сторону, мгновенно вздувшись и увеличившись в размере.

Разрубленное щупальце не умирало…

От нового заряда силы, которое Анна всадила в щупальце, защищаясь, оно внезапно подросло, отделившись от тела — и, передвигаясь, как амеба, начало сканировать подпространство в том месте, где она стояла, выбрасывая в ее сторону новые плети.

Анна закричала еще громче, пулей выскочив из подпространства…

Бледный, как смерть, Карсад, был уже здесь. Он даже не пытался напасть на чудовище.

Отбросив вставленную меж зубов Мариши палку, Карсад крепко зажал ей рот, оттаскивая ее в сторону. Кровь из него хлестала фонтанами, как из Мариши, рваные раны на теле говорили о том, что теперь чудовище расправлялось с ним.

Анна в растерянности застыла, сообразив, что столкнулись с чем-то необычным. Нападать на него не стоило и пытаться. Благодаря ее неумным действиям, тварей теперь было две — и они дрались между собой, чтобы первыми добраться до Карсада и Мариши. Карсад уже не держался на ногах, свалившись и закрыв Маришу своим телом, Кара корчилась в агонии неподалеку одной головой, потеряв в одночасье все свои щупальца.

Заметив, что Анна держит меч, Карсад, отчаянно делая знаки рукой, прохрипел, что есть силы, предупреждая:

— Медуза морока! Беги, малышка, беги! — кровь пошла из него горлом.

Анна внезапно поняла, что медузы морока сильно голодные — и питаются они не чем-нибудь, а силой… Волосы на голове зашевелились — в этот момент она сильно разозлилась на Карсада, который не сохранил в архиве никаких сведений о чудовище… Или специально убрал…

В ужасе наблюдая за предсмертными муками величайшего Правителя, Анна почувствовал свою беспомощность, разбрасывая силу, чтобы отвлечь медуз от своих жертв.

— Я вас не оставлю! — закричала она, не решаясь приблизиться к тому месту, где лежал Карсад и Мариша, заметив, что Карсаду все же удалось собрать силу мечом, очистив подпространство возле себя. И тут же заметила, как одна из тварей оказалась у нее за спиной, пытаясь прощупать ее.

Анна резко подпрыгнула, вырвавшись из холодных объятий, приземлившись рядом с Карсадом.

— Нет, нет! — прохрипел Карсад, останавливая ее, махнув рукой в сторону и синея, как перед тем Мариша. — Спасай себя… нас… Медузы… пьют силу! Меч… размножает… Оставь дорожку… за собой… И закройся… На Черной Дыре… Только вы… можете быть там… Ты и Катрин… Там она… — Карсад захлебнулся кровью и, потеряв сознание, уронил голову на изуродованное бесчувственное тело Мариши, содрогнувшись в конвульсии.

Дай сообразил первым, видимо, прочитав недосказанные мысли Карсада, втащив ее в подпространство и, волоча за собой, как куль с мешком, приказал:

— Лужу… Плюнь! — слова вышли из него не столько звуком, сколько мыслью, которая влетела в ее мозг, как стрела, объяснив все и сразу.

Анна бросила часть силы недалеко от себя, трансформируясь в облако.

Обе медузы — огромные, похожие на червей, на какое-то время оставив Карсада и Маришу, мгновенно выпили ее, вбирая в себя всем телом.

Она отлетела чуть дальше, оставив еще немного силы позади себя, ухватившись за щупальце демона.

— Ты так останешься без силы… — быстро проговорил демон прямо в мозг. — Если они пришли по следу силы, значит, они ее чувствуют… Их больше! Сюда идут еще, я чувствую! Разбрызгай… немного, чтобы не могли собрать… И часть подними над головой, как приманку…

— Как быстро они передвигаются?! — в ужасе прошептала Анна, чувствуя, как леденеет кровь и предательски дрожит ее поле.

— Не знаю, надеюсь, мы окажемся быстрее их! — Дай уже тащил ее за собой, набирая скорость. — Кто-то выпустил эту тварь и, возможно, увеличил количество в сотни раз… Мы не знаем, сколько их сюда ползет!

— А если к матери… Если к матери сила вернется! — в отчаянии выкрикнула Анна, на мгновение затормозив…

Демон едва успел оттолкнуть ее от стремительно выброшенной из тела медузы плети. Твари морока неслись за ними с невообразимой скоростью, не отставая ни на шаг. Как при побеге из дома, Анна приказала себе собраться, выдавливая злость…

 

 

Силы были на исходе. Теперь ее несли на себе шесть демонов, которые дежурили на всем пути от Черной Дыры до Прокуса, охраняя Правителя, который дал им свободу и новую родину.

Медузы морока не отставали, разделавшись с двумя демонами, которые прикрывали сзади. Несколько шрамов остались и на Анне — она их чувствовала как утечку силы в поле облака, которым была. Медуза сожрала часть ее плоти — и не подавилась, задержавшись лишь на пару мгновений. Откормленные демоны несли ее быстро, но что с того, медузы топтали их, подминая под себя и расплющивая, не оставляя голов…

Анна потеряла счет времени, чувствуя, что сознание меркнет — даже не получилось закрыть до конца дыру в своем теле, из которой теперь вместо крови хлестала сила.

И еще один демон перестал существовать….

— Приготовься! Мы нырнем глубоко! Так глубоко, чтобы она не вышла! Практически над поверхностью….

— Благослови… Создатель! — Анна глотнула последнюю силу, которая у нее оставалась, приготовившись умереть!

— За нами идут еще две! — сообщил демон, который заменил погибшего.

— Господи! Помоги! Я знаю, ты любишь! — заорала Анна, внезапно сообразив, что ее несут по спирали.

 

 

— Ты же хотела встречи с медузой морока? Вот вы и встретились…

— Это я где? — удивилась Анна, вдруг обнаружив, что плавится в огне, который объял ее такой любовью, что хотелось кричать.

— Мама… мама здесь?! — вдруг вздрогнула Анна, задрожав всем, чем была.

Нет, похоже, ее не было… пространство огненной стихии не отвечало.

— Нет пока, но думы у нее такие есть… — сообщил печальный, до боли знакомый голос. Она слышала его каждый раз, как только ей удавалось к нему приблизиться. — Когда-нибудь они придут и за ней…

— А отец? — с затаенной надеждой спросила Анна.

Кто-то прикоснулся к ней с огромной любовью.

— Моя дочь… — голос был другим — теплым и ласковым, а касание нежным и отеческим.

— Я что, сплю?! — Анна отчаянно захотела проснуться.

— Я подумал, пока демоны несут тебя на поверхность, ты можешь повидаться с отцом, — засмеялся веселый пересмешник. — Он бы тобой гордился…

— Я пока еще жив… — ответил ему уже сердитый голос, наверное, все же отца. Он вдруг изменился и прозвучал гордо, с неудержимой радостью: — Я горжусь… Моя дочь! Моя дочь! Я люблю тебя! Я всегда знал, что ты есть — ты такая! — подбадривая, произнес тот же голос. — Передай маме и Даю привет! — попросил он, похлопав по плечу и встряхнув как следует. — Тебе пора возвращаться!

Анна вдруг почувствовал, как то, что ее окружало и обнимало, отдалятся. И ее засасывает…

— Нет! — она рванулась всем, чем была…

 

Демоны образовали из своих тел кокон, защищая ее. Черная Дыра горела — на этот раз она горела, испуская лучи. Что-то огромное и огненное шевелилось внизу в нескольких местах, вздуваясь и пытаясь подняться.

Анна пошевелила щупальцем, расправляя их, как крылья, избавляясь от тяжести в теле. Теперь она могла. Не так, чтобы высоко, но все же демоны вынесли ее. Здесь она уже была.

Каждый раз, когда они были на Черной Дыре, она ныряла все глубже и глубже, пытаясь достать дно. Иногда демон приносил ей энергетические пушистые шарики, предлагая попробовать. Но ей они в качестве еды не подошли. Во первых, от них дурно воняло… Говорить об этом демону она не стала, но когда он после них пукал, ворчала и воротила нос.

— Мы их сделали?! — еще не совсем придя в себя, спросила она, удивляясь самой себе.

— Шесть штук! Мы теперь, как настоящая Черная Дыра! Если эти твари когда-нибудь сдохнут…

— Какие они огромные! — удивилась Анна, рассматривая огонь, который обнимал Черную Дыру, на этот раз, раскрывая ей свои размеры. Не сказать, чтобы сильно большая… как солнечная система. Но по массе… Рядом парили демоны, любуясь тем, что творилось внизу.

— Ее вытащило из подпространства… Да, она такая тварь в пространстве имеет немыслимые размеры… — оценил Дай. — Как огромная звезда! Так что, от всего нашего коллектива! За пять звезд и одну ма-аленькую звездочку! Это морок…

— Теперь и мы знаем, что это такое… — порадовалась Анна вместе с демонами. — Кстати, тебе привет от отца… Кажется, я умерла, когда мы были там…

— Это мы сильно ударились о дно… Головой! — засмеялся демон.

 

 

Книга вторая:

 

Галактики остались позади, впереди теперь светились лишь квазары, обозначая границы вселенной. Но до них было так же далеко, как вначале. Время никто не считал. Чтобы сократить путь, двигались почти по границе той подвселенной, куда сейчас все боялись попасть, когда встретят медуз морока. Каждый Правитель нес на себе четырех демонов, которые должны были их прикрывать. Кто-то из демонов уже освоил новый способ, но ждать, когда они обретут крылья, передумали сразу же. Здесь не было связки, могли легко потеряться. Самостоятельно двигались только Дай, Зарина, Кафи — и десять демонов, которые удостоились чести погреться у огня Великого Вождя, сумев узреть его при жизни, во что никто из демонов не мог поверить до конца. Это было для них не только ново, но ответственно. Гидры поспевали за ними сами, успевая попить Божьей кровушки. Здесь, где пространство стало разряженным и не тянуло их на себя, они чувствовали себя лучше, чем там, внизу. Зато демонам внезапно пришла мысль, что именно за это кощунство они и низверглись на Черные Дыры, где пространство было самое плотное и тяжелое, посочувствовав себе, на долгие миллиарды лет лишенным радости лицезреть Бога.

Наверное, прошло более двух с половиной месяцев, когда Анна внезапно почувствовала ту самую материю, которая бывает на разломах.

— Мы на месте, — остановилась она, опускаясь в пространство, выхватывая шаровые молнии и бросая их демонам. Оба Правителя освоили их приготовление быстро, зарядив демонов, чтобы сила их окрепла.

— Да, там есть червяки, их там много! — решил порадовать компанию представитель народа гидр.

— Нам не надо много, нам нужна одна, одна, понимаешь?! — нервно хихикнул Правитель Зарт, поддержав повалившегося на него Правителя Каффу.

Гидры посовещались между собой, раздуваясь в разные стороны. Две из них поднялись к границе другой подвселенной. Знания часто приходили к ним вместе с той энергией, которую они пили, присасываясь к ней.

— Они почти никогда не бывают по одной, но недалеко есть восемь особей, которые только что размножились, — сообщили они, вернувшись через час. — Сейчас они собираются вернуться в стаю.

Анна размышляла. Плотность материи была достаточной, чтобы взорвать новую галактику. Возможно, намного плотнее, чем неподалеку от Мета-Прокс. Теперь она за стыла густым туманом, заслонив свет. В наступившей тьме едва различали друг друга. А молнии для демонов получались такими жирными, что после десятой каждый из них почувствовал себя, как на Черной Дыре, шумно выпуская газы.

— Ладно, спасибо за все, вам пора уходить. Если они вас чувствуют, то вам опасно здесь оставаться, — приказала она гидрам. — Мы приманим их силой. Странно, если вы родственники, — пошутила она, обратившись к демонам, — почему же медузы не интересуются вами, предпочитая брезгливо топтать?

— Тьфу, тьфу, тьфу! — сплюнул Дай. — Зато не горим!

Проверили, кто и как близко может прижаться к Бездне. Дальше всех прошел Зарт. Анна на этот раз оказалась последней. Каффа как-то сразу взбодрился.

— Оставляете силу как можно ближе к Бездне, — объяснила она, но Каффа усмехнулся, перебивая:

— В теории, как взорвать новую галактику, мы знаем. Это преподают даже на Сорее. Давайте, валите отсюда, сейчас здесь будет жарко, — пренебрежительно бросил он гидрам. — Жаль, если такие… такие славные ребята погибнут в огне еще раз!

Гидр просить дважды не стоило, они смылись тут же, улепетывая во все лопатки, работая и хвостом, и головощупальцами. Им дали время, рассчитывая, что от опасности они бегут чуть быстрее, чем когда плелись за Правителями.

— Ну, с Богом… — Каффа разложил в подпространстве силу, посыпав ее своим порошком, выдавая по паре мешочков плесени Анне и Зарту. — Это должно их ослабить. И заразить остальных, если мы не успеем разогреть те восемь штук, которые уже мчаться сюда. Сила тут будет повсюду. Те, которые далеко, рано или поздно ее почувствуют.

Ожидание несколько затянулось.

— Может они не чувствуют? — забеспокоился Зарт.

Демоны с ним не согласились, чутко прислушиваясь к подпространству, предупредив:

— Нет, они ползут сюда, но что-то их задержало…

— Может, они наших червяков учуяли? — обрадовался Каффа, когда понял, что смерть чуть замедлила. — Жаль, славные были ребята!

— Они в другую сторону ушли, — шикнула на него Анна. — Что там у вас по теории о таких местах еще есть?

— Да, в общем-то, ничего конкретного… — размышляя о чем-то своем, рассказал Зарт. — Есть, мол, такие места, куда лучше не соваться. И живет там чудовище по имени медуза морока, которая выходит из-под земли. И сразу становится Бытием. А обратно никак. Но очень полезная, если кто-то желает реализовать себя в новой галактике…

— Похоже, мы у самого края воронки, они обходят ее, — шикнул на него Каффа, слегка засветившись то ли от страха, то ли от перевозбуждения.

— Или пытаются через нее перелезть… — обронила Анна, отодвигаясь подальше в Бездну, которая была здесь так близко, что казалось, вот-вот провалятся в нее.

Она уже пожалела, что выбрали не самое удачное место. Казалось, что пространство здесь отсутствует напрочь. Проматерия смешалась с подпространством, сделав и его тяжелым и непроницаемым. На мгновение она ужаснулась, когда представила, что когда-то Катрин, Карсад и ее отец плывут в такой же тьме, которой нет ни конца, ни края, подгоняемые медузами морока. И мысленно помолилась за первоживущих, внезапно осознав великое их деяние, которое было сродни дару Богов, и их величие, которое раньше как-то не укладывалось в голове.

Снова потекли минуты томительного ожидания. Могло быть и такое, что они слишком далеко и медузы не почувствовали силу. Дай, который сторожил у ловушки, как всегда вынырнул неожиданно и напуганный.

— Их не восемь, их много больше… Они сырые… — он передернулся в потугах.

— Что значит — сырые?! — мгновенно помрачнел Правитель Каффа, посерев до грязно-бурого свечения.

— Не знаю… на них что-то липкое… Вот! — он протянул щупальце, вываливая клейкую массу серого вещества. — Это… что это?

— Великолепно, поздравляю, ты принес нам медузу морока… — вскрикнула Анна, всаживая в быстро разрастающуюся амебу меч, когда серая масса вещества зашевелилась и потянулась к ним.

— Они что, разорвали и выпили ее?! — ужаснулся Каффа.

— А что ты хотел? Эти твари только что вывались из Бездны, они голодные… — испытующе взглянув на Анну, решительно возвестил Зарт. — Забираем эту тварь и бежим отсюда… Ты уже ее пьешь?

— Она почти пустая, — пожалела Анна.

— По дороге подрастет! — усмехнулся Каффа, поторапливая их. — Дай, у тебя нет на примете Малюсенькой Черной Дырочки, куда бы нам ее положить? Чтобы не выбралась и не загорелась?

— Мы не можем рисковать, похоже, вы забыли, что твориться там! — перебила его Анна. — Пока я не наполню себя так, чтобы сила вытекала у меня из ушей, я отсюда не уйду!

Что это, подействовала ли сила медузы, напрочь лишенная болевой чувствительности, или вдруг проснулись врожденные инстинкты Правителей, Анна не смогла бы сказать — но страх вдруг ушел, стало спокойно, словно кто-то вел ее за руку. Она это почувствовала, с древний инстинкт, дремавший где-то внутри ее, проснулся. Теперь она знала, что делать. И свои знания, пока у них было время, всадила в силу, дав попробовать выдавленный из себя голубоватый огонь и Каффе, и Зарту.

— Может быть, может быть… — Зарт тоже осмелел, вынимая меч.

— Да простятся мне мои грехи, — помолился Правитель Каффа, возведя очи к тому месту, откуда они спустились. — Ведь не может же быть так, чтобы Ты меня отринул, после того как землю положу к твоим ногам?! А вдруг ее назовут моим именем? И буду вечной мозолью на твоих глазах, чтобы ты помнил, что я был и молил тебя… Помоги нам, Господи Милосердный!

Анна усмехнулась, выплывая в пространство и выбрасывая силу, сразу же отлетев на значительное расстояние по краю Бездны, оставляя светящуюся дорожку.

 

Три демона плыли неподалеку, рассказывая, что творится за спиной. Оглядываться было некогда. И чуть замедлила шаг, кувыркнувшись высоко, пролетев над спиной огромного монстра, всадив меч по самую рукоять. Демоны не дали упасть на спину медузы, в которой уже образовалась щель, щелкнув острыми, как колья, зубами, подхватили и понесли, поднимая выше подпространства, став ее крылом. Где-то там меч качал силу, сливая ее в сосуд, которым она была.

Но странно, она совершенно не чувствовала ее. И даже не знала, где происходит все то, чем она была. Третья медуза осталась пустой.

Огибая воронку разлома, она лишь краем глаза заметила, что из нее, минуя пространство, выползают новые твари, набрасываясь на тех медуз, которые гнались за нею. Меч ее оказался в руке — и снова прыжок, чтобы всадить в тело новой медузы. Она уже давно не чувствовала времени — наверное, здесь его не было. Она устала, выдохлись и демоны. Кажется, теперь их было только двое. Многие твари замедлили движение, пытаясь выбраться в подпространство, содрогаясь в потугах, но что-то держало их — порошок Правителя Кафы работал. У тех медуз, что опробовали его раньше, начиналась агония.

И вдруг испытала волнение…

Чуть дальше от разлома Правитель Каффа пытался уйти к краю Бездны — и не мог. Одна из медуз тянула его на себя, а в другую сторону его тащил демон, на которого нацелилась еще одна медуза. Скатав силу в комок, Анна метнула ее недалеко от Каффы, чтобы отвлечь обоих медуз — и пожалела об этом — сотни тварей бросились в сторону Каффы, который остался без движения. Два раненных демона прикрывали его собой, латая дыры в груди своим телом.

— Дай! — взвизгнула Анна, едва успев увернуться от вылетевшей на огромной скорости медузы. — Спасай его! Уноси в другую подвселенную, сейчас начнется взрыв! Если ранен, может погибнуть… А я разыщу Зарта!

— Я тебя не оставлю! — ужаснулся Дай, вытаскивая из-под медузы Правителя Каффу.

— Это приказ! Ты сможешь поднять, другие нет! — взмолилась Анна, почувствовав, как застилает глаза. — Уходи и забирай всех, пусть поднимутся выше, как можно выше… Уноси тело, чтобы ему было куда вернуться, если он еще не ушел совсем!

— Хорошо, — бросил демон, метнувшись в сторону Каффы. Медузы его окружали, выползая в пространство, пытаясь нащупать источник силы.

Замерев на мгновение, Анна метнула еще одну молнию, отвлекая их на себя — и облегченно вздохнула, когда Дай поднял Правителя Каффу вместе с демонами, которые не позволяли силе выйти наружу. И вздрогнула, когда чуть в стороне сверкнул огонь, оглянувшись. На полном ходу не меньше десяти медуз сворачивали в сторону, чтобы слизать растекшуюся лужу.

Опираясь на демона, который остался с нею, Анна всадила меч еще раз, оказавшись рядом с Зартом, который помог ей уйти к краю Бездны.

— Что же они не горят?! — ужаснулась Анна, взирая на поле битвы, пока с одной ее стороны тащил демон, с другой Зарт. — Я не чувствую, что выпила хоть одну!

— Ты выпила — и не одну! Я видел! Но пьешь не ты, пьет Бог, он мог бы выпить их всех! Сила их там, в тебе… — сосредоточенно выкрикнул Зарт, выбросив еще две молнии, которые ушли в пустоту. — Мы должны разогреть хоть одну, иначе нам не вернуться… Ты можешь, давай, соберись! — Зарт сунул ей голубой плазменный шарик. — Иначе Каффа не сможет вернуться!

Голос его дрогнул, он был напуган не меньше Анны, ужаснувшейся, когда она осознала, во что они ввязались.

— Не трать силу, съешь сам… — Анна взглянула на мечущихся медуз. — Давай так, в обход разлома, ты вправо, я влево. Там, где встречаемся, выбрасываем силу… Пусть столкнуться лбами. Я думаю, удар будет сильный, они должны протаранить друг друга. Уходим вверх. Если взрыва не произойдет, вернемся…

Зарт кивнул, отпуская ее. Рисковать она не имела права — меч снова работал как крыло.

Двигаясь по краю пространства со стороны Бездны, Анна не рискнула ослабить себя, разбрасывая силу. Накрывший ею, она и демон собирали медуз, которые топтали друг друга. И не было им числа. Твари заполнили все пространство, волнуясь, как море, огромные монстры — издающие скрежещущие звуки. Анна едва протискивалась. Зубы, которые мгновенно вырастали в образовавшихся щелях, клацали где-то рядом. Наверное, прошло не меньше суток, прежде чем демон предупредил:

— Зарт впереди! Он один… И тоже ранен…

— Веди меня к нему, — попросила Анна, разбрасывая силу вокруг, едва успевая ее выворачивать в пространство.

Без слов, демон прижал ее к Бездне, толкая вперед. Скорее наитием, чем глазами, она увидела силу Зарта, которой почти не осталось. Он все еще прижимался к Бездне, а огненная кровь его пылала, как будто он сам был ею.

— Хватайся за меня! — приказала Анна, увлекая его за собой.

— Уходи! — слабо сопротивляясь, приказал Зарт.

— Не трать слова… — Анна обвилась вокруг него, как лоза, увлекая его вверх.

— Зара! Зара… — бессознательный ужас на лице потерявшего сознание Правителя Зарта сменился отчаянием, едва он приоткрыл глаза, пытаясь вырваться и броситься вниз.

— Я здесь… здесь мой Повелитель! — демон, который теперь тащил их обоих, смахнул слезу.

— Зара? — удивилась Анна, расправляя почти оторванное крыло, взглянув на демона, который закрывал ее собою.

— Он сам приказал… Он бредит…

[san]

Меня то ругают, за то, что выкладываю много, то хвалят... Где бы найти золотую середину?

В литературе, как мне кажется, краткость - не сестра таланта

Правильно, что опубликовали, однозначно.

Почитаем...

[vh666]

Серия про Дьявола на любителя. Она предназначена для тех, кто испытывает сильную симпатию к Булгаковскому Волонду и желает с ним встретиться, чтобы поговорить по душам. Но Дьявол он и есть Дьявол. Он не такой, как все. И мыслит несколько иначе. Он откровенно презирает общество, которое презирает его. И считает себя Богом, пытаяясь вбить это в голову героини, которая сомневается и в нем, и в себе, и в тех Интерноцианальных Богах, которые общепризнанны народом. Дьявол открывает ей свою правду, которую можно принять, а можно опровергнуть.

 

(Сразу хочу предупредить, что книги без вычитки, ибо нет времени, хочется сначала закончить начатые серии)

 

Из Дьявол и Город Крови:

 

И отвечал Дьявол:

— Каков народ, таков и Правитель! Каждый народ волен выбирать, кому кланяться! Потому и дура, что нет глубокой осознанности служения Благодетелям. Посмотри на себя — кому твоя жизнь в пример?

— Правильно, если Благодетели промеж собой человеку житья не дают! Все царства тебе были отданы, перешли к Спасителю, а боль как была, так и осталась.

— Но сама ты Благодетельницей торопилась бы стать, если бы житье у тебя было! К слову, у меня никто ничего не забирал! Была Бездна, и был я. И я решил, что меня не устраивает, что она есть. Я не смог Бездну превозмочь, но в результате получился добрый кусок земли. И Бездна сказала: с нею делай что хочешь, а я как была Небытием, так им и останусь. Много Благодетелей хотели бы поиметь этот славный слоеный пирог, но не расстраивайся, он никому не достанется.

— А раньше-то разве не было народа? Откуда взялся, когда крестили? Вот посмотри, все ж слова со смыслом: «изверг» — из веры гад вышел, «изувер» — из у веры стоит, «каравай» — кара в я наоборот началась, «свергнуть» — с веры гнуть, переубедить, «голова» — голо в а, нету никаких мыслей в начале, «бездна» — без дна, «выгода» — вы год, целый, законченный, «война» — в ой на, вы в дерьме, получите… Кто слова так умно складывал? Инопланетяне прилетели? — возмущалась Манька, сплевывая в сердцах. — Наверное, решили, что надо научить человека чему-нибудь умному. Не научили. Или научили на свою голову... Теперь носа не кажут… А я расхлебываю!

— А раньше был не народ, а язычники. Голос у них был зычный, крикнут, и Благодетель кротким становился, как овца. Поэтому тот народ извели тайно. И платили Благодетели Золотому Ордену, который спасшимися считал себя от Мудрости моей, немалую дань, чтобы помощь в этом деле была. Вот и получается, что вроде Иго как бы было, а вроде как бы не было. И звал Благодетель Золотой Орден, когда вдруг появлялся народец, не прославляющий его, чтобы наложить на народец тот Иго. Приходили и накладывали. Обычно по осени, когда цыплят считают. Для острастки по дороге изымали запасы на зиму, чтобы голодомором люди помнили непокорный народец и проклинали его за беды свои.

Сама подумай, пришли к тебе попить кровушки, а по дороге и Благодетелю твоему досталось, кого он будет избегать: тебя, или Больших Людей?

— Меня, конечно. Зачем ему неприятности…

— И так приучали народ копать яму брату, а не Благодетелю. А когда поняли, что не осталось никого от того народа, решили, что и Орден Золотой им уже не нужен. И стали героями сопротивления. И еще больше полюбил Благодетеля народ. Так что правду говорит история: был народ, и не стало его, и пришел другой народ: грамоте не обучен — и размножаться мог только в неволе. И помнит народ лишь то, с чего его история началась: «Решил Благодетель, что не искренно его любят люди, ибо Бог у народа был со многими лицами, но Благодетель в них не вписывался…»

— А почему книги не остались, рукописи, дома? Что-то же должно быть!

— Бог с тобой, какой же Победитель позволит про себя плохое читать? — негодовал Дьявол, удивляясь Манькиной глупости. — Фараоны Египетские про милость Божью не прощали друг другу, а тут резня такая! Приходили, не оставляли камня на камне, и уносили головы с собой. Это сколько ж голов надо отрубить, чтобы в народе грамотного не осталось!

— А почему нельзя было сразу две идеологии иметь? — не унималась Манька.

— Идеология идеологии рознь. При моей идеологии человеку вскоре подумать о Благодетеле страшно, ибо я, Бог Нечисти — голая правда о Помазаннике моем. И как истинный Благодетель, настраиваю человека против всех своих конкурентов каждую субботу. По идеологии Благодетеля в Бога веруют. Он же не может, как я, поставить человека перед фактом, вот мол, от тебя убыло, а Благодетеля прибыло. Какой же Благодетель после этого позволит, чтобы рядом жил человек, который ложкой дегтя в бочке меда? Моя идеология уничтожает Благодетеля, как Бога, а идеология Благодетеля выдавливает из жизни меня, чтобы уж никто не мог чернить его при жизни его.

Но меня так же непросто выдавить, ибо Жив. Он тоже жив, но пока жив человек.

Представь, идем с тобой тихо, мирно, никого не трогаем, и вдруг подступают к тебе разбойники и говорят: «отрекись от Дьявола!» «Я-то отрекусь, — согласишься ты, — а проблему разве решим? Я его вижу, а вы нет!» И выколют тебе глаза. Вот так ходили слепые старцы по государству, которым терять было нечего, и пели песни про Ванюшу-дурака, чтобы хоть что-то в памяти народной осталось. Ты вспомни, что не гусляр, то слепой — и обязательно грамотный. И все время в бегах!

Но меня видят сознанием! Если бы глазами, я не растворился бы во Тьме! А как сознание выколоть? Голову разве что отрубить!

И рубили. Пока люди с моей идеологией не закончились.

– И ты простил?

– Ну почему же... Всех оскотинил, разделил сына с отцом, мать с дочерью, свекровь со снохой... Над стадами поставил пастухов. Периодически вывожу в люди самую крепкую нечисть, которая в печи вас сжигает и головы рубит... Размножаю болезни, сирот, вдов, гною в тюрьмах, бывает, в сумасшедший дом отправлю, обращаю мечты в прах. Или, наоборот, на глазах поднимаю мечту, чтобы видели, что кому угодно дам, но не тому, кому мечта светит. Иногда в море смываю. Не бесплатно. У меня такса твердая.

– Значит, не врут про тебя...

– Конечно, не врут! — гордо произнес Дьявол. — Кому как не нечисти знать, на кого она равнение берет!

 

Теперь Манька уже не сомневалась, усматривая в кромешной тьме пещеры смутные тени.

— Там разговаривает кто-то… — прислушиваясь, доложила она. — Неслышно… и говорит кто-то…

— Что именно? — поинтересовался Дьявол.

— Плачу я, плачу… а ему отвечают: все мы сделали… и еще кто-то, как будто маленький просит: пойде-е-м домой, а ему отвечают: там тетя страшная… а справа, как будто кто-то вверху сидит и говорит: кончайте вы… И подслушивает… И… и обещает: поможем, поможем… Ух, ты! — изумилась Манька.

— Это черти, Маня! Поймай они тебя, на носилках вынесут вперед ногами. Как только первый оборотень у избы появится! Осторожнее! — Дьявол придержал ее, заметив, что она пятится на стул. — У избы и так мозги куриные, так они последнего ума ее лишают! — сказал он расстроено, с горечью. — Они, избы-то, наверное, уж и забыли, что не совсем избами должны быть!

В который раз за день, Манька облилась ужасом, отскакивая к двери.

Чертей боялись все. Про чертей народ помнил, но никто конкретно не знал, как они выглядят. На чертей, как и на Дьявола, сваливали все плохое: черт попутал, черт дернул, сам черт не брат, выглядишь, как черт, чертова дюжина, черти воду мутят… Но любопытство превысило. Манька вернулась к Дьяволу.

— А теперь на другие стены посмотри! Сдается мне, избы с большими секретами! — сказал Дьявол, но подумал и недовольно остановил: — Хотя нет, ты пока не готова… Черти — нижний уровень, а и то насилу заметила. Уж, скорее, интуиция сработала, чем зрение вернулось. Видеть, Маня, надо так же ясно, как будто глаза у тебя там. Отставить!

— Так старуха тут не одна жила? — изумилась Манька.

— Конечно, не одна! Баба Яга тут хорошими людьми питалась, — ответил Дьявол, поморщившись. — Следовательно, люди приходили. На счастье дана изба такая человеку, да не было ей счастья. Вампиры избы не жалуют. У них гробы. И не будет ей счастья, пока разная гадость в ней живет. Надо бы извести, а то так и останется больная, одна-одинешенька посреди нечисти. Добрые духи земли ей побрезгуют. Один водяной, но он сам себе на уме, у него домашним пирогом соблазн, а не избой, в избы он редко заходит… Не жалко тебе ее?

— У нас меньше трех с половиной недель до дня любви с оборотнями, а тут целая толпа чертей! — Манька закипела от злости. — Ты мне что предлагаешь — воевать и с теми и с другими? Я что-то не пойму, ты так шутишь или смеешься?

На то, что избы ей помогут, рассчитывать не приходилось. Сроду такого не было, чтобы кто-то пожалел ее — но ей было жалко избы. И она уже знала, что будет заниматься чертями, вместо того, чтобы бежать в горы.

— Я предлагаю бить тех и других до смерти по одиночке, пока не объединились, — тоном, не терпящем возражений, произнес Дьявол. — Нечисть дружна между собой. Это вас, людей, разделить легко! Даже две недели — срок ого-го-го! Но если ты решила, что терять тебе нечего, можешь лечь в лесу и подождать, когда оборотень на тебя найдет. Поверь, это случиться скоро! Но я бы на твоем месте перед смертью сделал одно хорошее дело: помог избе. И не потому, что тебя вампиры попросили! Поймать черта и подружиться с чертом — два разных понятия! Черт у нечисти примета плохая, а человеку хорошая. Если бы люди чертей не любили, забыли бы о них. В Аду черт — самое доброе подспорье. Сама подумай, черт людей поджаривает на сковороде, а тут раз — и друг! Будет он в тебя головней тыкать, или предложит разобраться с этой головней? У меня все как у людей — связи выводят в люди. Но валюта другая!

— Пожалуй, кроме своих цепей терять мне нечего, пойду-ка и лягу, — задумчиво произнесла Манька, представляя, как оно это будет.

Но умирать не хотелось, терять было что. Те же избы: добрые были и ей радовались.

Сиюминутная слабость прошла. Она уже сердилась на себя: конечно, Дьявол прав! Уж если умирать, то почему бы не помочь?! Избы нуждались в помощи. Шли потихоньку за ней, присматриваясь, или думали сама она поймет, что плохо быть, как она, сиротой, у которой нет ни друга, ни… человека. Наверное, будь она такой больной, слезами бы обливала себя, что нет ей помощи, в то время как, может, кому-то требовалось только немножко обратить на нее внимание. А избы не плакали, и не бросили друг дружку. Крепко за дружбу держались.

— Так как ты, говоришь, этих чертей изводят? — спросила Манька с видом прилежной ученицы, заложив руки за спину.

Дьявол остался довольным. Он уже смотрел на нее мягко, с легкой иронией.

— Я знал, что ты пока еще дура, но поимела немного ума! — произнес он одобрительно и объяснил: — Все дело в том, что черти необычные существа, которые не имеют материальности вовсе. Но некоторые нечистые умом люди умеют придать им материальность, заключая в пространственной материи. Пощупать ее ты не можешь, но для чертей она — самая настоящая тюрьма! Так они остаются на земле рядом с человеком, в устроенных скрытых жилищах, и ждут, когда плюнет кого-то в человека, или в глаз ему заедет, или зависть выскажет. И тут-то черти предстают во всей красе, потому что мысль умеют сделать материальной. Хорошие мысли они не исполняют, черт — старый проверенный способ вывести объект на чистую воду. Так устроены: хотят, чтобы их заметили и вызволили. А если хорошее, кто ж станет вызволять?! И пошло-поехало! Пока человек не поймет, что злобу таит на пустом месте или зависть у него себе в убыток. Но это — если умеет провериться, а не умеет — тут уж черт нечисти доброе подспорье! И загоняет она чертей в землю, и лишает взаимовыручки и свободы передвижения. И сказать уже могут только то, что темница велит. Про человека, у которого черт на привязи пасется, говорят: у него дурной глаз! Улетает удача к вампиру, если черт рядом. А люди и вампиры думают, будто это они сами от себя такие...

— А зачем Бабе Яге у себя дома черта привязывать, если он это… дурной глаз! — удивилась Манька.

— Нечисть, она на то и нечисть, чтобы не иметь против себя нечистую силу, — Дьявол щелкнул ее по носу. — Вот твою землю вампир полонил — а Баба Яга землю изб. У избы тоже есть своя земля, а Баба Яга разобралась и отрезала ее. Своей-то нет, не вернула в свое время, когда душу-вампира отправляла на тот свет, а безземельной среди вампиров долго ли походишь?! Страшное дело делали две избы против себя самих. Обе они украденные у поленьев. В земле должны были быть неугасимые поленья, а изба — на земле. И получилось, что деревом неугасимым сами топились, которое им самая что ни есть душа.

— Так мне нельзя с ветками неугасимыми сюда заходить? — ужаснулась Манька, бросив взгляд на ветвь, которая стояла в вазе, и горела вместо свечей.

— В печку положить нельзя, а освятить избу — святое дело! Дерево в земле, а ветка — мудрое его начало. А теперь представь, что оборотни каверзу задумали. Где бы ты не пряталась, черти выведут их прямо на тебя: «Мы, Маня, здесь! выпусти нас на волю!» — Дьявол посмотрел на нее и успокоил, заметив, что она сама не своя: — Да не бойся, черт убивается взглядом. Вернее, не убивается, а разваливаются стены его темницы, а сам он уходит в свою обитель.

— И только-то? Не будет никаких трупов?! Ни с кем не надо биться?! Никакого кровопролития?! — Манька облегченно вздохнула, прищуриваясь недоверчиво и сверля Дьявола взглядом. — Ну, хорошо, — согласилась она. — А как мне в пещеру-то попасть? Я ж не могу пройти сквозь стену!

— Не спеши! Стань спиной к пещере, — Дьявол приставил ее к тому месту, где она видела вход. — Так, теперь смотри и иди назад себя, и не думай о стене, просто иди, и, когда будешь в пещере, не оборачивайся. Выйдешь так же. Запомни, потеряешь след, заплутаешь! Смотреть на черта можно только затылочным зрением. И убиваться он так же.

— Так как же я их разгляжу?! — засомневалась Манька в который раз. — Сам сказал: убиваются взглядом, а на затылке разве есть глаза?!

— Разглядела же, — спокойно ответил Дьявол.

— Услышала я их, — поправила она.

— А пещеру кто мне описал? — напомнил Дьявол, подталкивая ее в грудь.

И вдруг Манька поняла, тупо уставившись на Дьявола — опять прав! Было у нее другое зрение, о котором никогда не догадалась бы, если бы Дьявол не надоумил. Ведь не смотрела она глазами, а пещеру запомнила зримо!

Как такое могло быть, если не смотрела?

Как видела, объяснить она себе не могла. Там стеночка была, и были какие-то мысли, но пространство за стеной просматривалось ясно. Голова ее при этом стала сумрачной, обе мозговые доли налились свинцовой тяжестью, и заломило в височных областях, но как-то неправильно, не в самой голове, а снаружи. Но она точно знала, что никто в этот момент ее не бьет, а значит, боль была ненастоящей. Может, это оттого, что заработал третий глаз, тогда причин паниковать не было, но как она туда попадет, если стена у нее за спиной стоит? И пусть она видит вход, но ведь реально-то его не существует!

Она приноровилась, настраиваясь на пещеру, попятилась назад. И вдруг обнаружила себя в пещере. Но видела впереди не стену, а только вход, и самой избы как будто не было.

 

Коротая время, Манька показывала Борзеевичу чудесный камень-кристалл, с которым он расстаться уже не пожелал. Она завернула камень в старую газету, перевязала алой лентой, нацарапала чернилами пожелания и вручила как подарок, поздравив его с Новым Годом.

Борзеевич долго восхищался камнем, сравнивая его с плащом Дьявола, только круче. Плащ не уставал и не изнемогал, показывая свое, а камень рисовал в красоте неописуемой мысли, открывая их по-своему. И стоило подумать, как там враз обнаруживался и сам Борзеевич, и Манька, и расплывчатый Дьявол в виде темного пятна.

Потом он послонялся по чердаку, заглядывая в каждый угол, заглянул в сундук, выбрал книжку со сказками, перевязал той же лентой и вручил Маньке, поздравив с Новым Годом ее.

После пили чай с печеньем и медовым земляничным вареньем.

Получился настоящий Новый год.

Празднование прервалось на самом интересном месте, когда Манька, неожиданно для себя открыла, что можно вот так, без всяких головных болей, посидеть в добром здравии с умным человеком, не думая о том, что у тебя разваливается печка, что нет дров, что поесть на завра нечего. У Маньки все было, и она даже представить себе не могла, что можно пожелать что-то еще. Могла ли она, Манька, мечтать о такой жизни?! О чем бы она не подумала, все было исполнимо. И ей хотелось показать кому-нибудь из прошлой жизни, как хорошо ей стало, поделиться своими впечатлениями, рассказать о том, что Дьявол — только по разговорам как злодей, а на самом деле добрый, а Борзеевич…

Дьявол как всегда испортил обедню.

— Поделись, Маня, поделись! Покажи! — согласно кивнул он головой. — Вон она, идет к тебе твоя прошлая жизнь!

— Мы предупреждаем, вы окружены, выходить с поднятыми руками! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь! Вы находитесь на территории суверенного государства, мы предупреждаем… Их Величества обещают помилование всем, кто сдастся добровольно!

Громкий и скрипучий голос шел отовсюду.

— Они что, больные? — опешила Манька, уставившись на присмиревших Борзеевича и Дьявола. — Пришли, напали, нагадили, полегли... И нам же сдаваться?

— Надо посмотреть, не крадется ли кто сзади? — оскалился Борзеевич, как шелудивый кот.

Манька бросилась ко второму окну.

Продолжение битвы разгоралось с новой силой. И сейчас было самое время доказать, на что она способна. Борзеевич скользнул тихо, как мышь в избу-баню, а Манька прильнула к чердачным окнам.

Оборотней было больше, чем она ожидала увидеть. Двенадцать сотен никак не укладывались с голове, и мерила она школьной линейкой, которая выстраивалась перед школой каждое первое сентября. Получалось школьную линейку надо умножить на два с половиной. Только она никак не могла вспомнить, стояли в ряд по двое, или по четверо. Количество оборотней, которые окружили избы, сомнений не оставили — по четверо.

Многие выбрались из горящего леса, и, очевидно, отлеживались, восстанавливая силы. Но пожар обезоружил их. Это было заметно по тому, как они стреляли: одиночные выстрелы звучали все реже и реже. Но теперь оборотней прикрывали толстые щиты. Манька начала стрелять. Она стреляла так, как учил ее Дьявол, иные стрелы достигали цели, пробивая защиту. И тогда под щитами начиналась возня. Стрелы приходилось тоже экономить. Оборотни на этот раз были настроено решительно, каждый неукоснительно исполнял свою обязанность.

Стреляли они метко, еще четыре или пять пуль прошили ее навылет.

Дьявол украдкой смахнул слезу, поливая живой водой. На голову пришлось водрузить чугунок, на грудь привязать котомку с железным караваем. Это не облегчило ей задачу, но теперь она могла выбирать цель и бить наверняка. Очень скоро оборотни подошли так близко, что Манька с Борзеевичем не успевали отбрасывать приставленные лестницы и подъемники. На крышу полетели бутылки с зажигательной смесью, взрываясь прямо под ногами. Двери рубили топором.

Голос по радио все еще вещал: «сдавайтесь! сдавайтесь!»

Манька носилась по крышам, как гарпия.

В ход пошли кинжал Дьявола, посох, и крепкие натренированные ноги.

Только теперь Манька оценила уроки Дьявола, и поняла, как изменилась с тех, когда оставила свой дом, и пошла по белу свету искать счастья. Она была сильнее многих бойцов, и отработанными ударами, которым учил ее Дьявол, могла метнуть бойца через себя, как куль с мукой.

— Наверное, и ты бы меня полюбил, такую! — говорила она, ничуть не задумываясь, отбрасывая ударом ноги оборотня, который рискнул поднять над краем крыши голову, отбрасывая его далеко назад, потом разминала ступню, и тихо с сочувствием добавляя: — Не все то золото, что блестит! Поверь, та я была просто душка!

— Неужели ты думаешь, что соблазнюсь?! Посмотри на свою харю! Ряху отъел, мозгам места не осталось! — следующий оборотень, летел далеко от крыши.

— Ну, вот зачем я тебе? Че те надо?! Звали тебя?! — Манька пожимала плечами, и со всего размаха всаживала кинжал или стрелу в лоб оборотня, и он съезжал, увлекая за собой остальных:

— Я ж не умею готовить!.. Борзеевич, тот накормил бы… — следующий оборотень катился по лестнице вниз, подминая остальных.

— И избы! — и еще один оборотень летел, как Икар, растопырив руки, как крылья.

Пару раз, когда оборотням удалось влезть на крышу и закрепится, гребень избы крутанулся вокруг оси по кругу, сгрудив их и раскатав в сочни. Кто-то сначала выставлял лишь голову, чтобы метко прицелится, но Борзеевич почему-то всегда успевал достать стрелка первым, швыряя горстями гороха, выигрывая время для пританцовывающей между пулями Маньки, которая порой уже просто бросала стрелы, как дротик, заметив, что брошенная рукой стрела достает оборотня на близком расстоянии не хуже, чем выпущенная из лука. Борзеевич метался рядом, используя в качестве оружия в основном горох и свой посох, которым вращал с такой скоростью, что его почти не было видно — и когда очередной оборотень старался поймать его в свои растопыренные лапища, проскальзывал между ног, успевая позабавиться с его достоинством.

Оборотни лезли, как муравьи, порядка десяти оборотней заняли позиции на гребне — завязалась битва.

— Дьявол! Пусть избы зажгут костер вокруг себя! Там хворост остался! — страшно закричала Манька, заметив, что детинушки окружили ее с двух сторон, перепрыгнула через перила, пробежала по скату, оказавшись позади всех.

— Так пусти стрелу! — крикнул ей он в ответ.

Манька скрипнула зубами, скатываясь к краю.

Дьявол метался между воюющими, закрываясь от ударов и рассматривая проткнутые места, которых не было, поправлял свой плащ, зловеще грозил кулаком. Несколько ударов на него пришлись от Маньки и Борзеевича. Наконец, сообразив, что он больше мешает, нежели помогает, и перевес сил на стороне оборотней, Дьявол занял место на самом верху чуть в стороне, где никому не мешал, и начал молиться, всеми способами, которыми молился человек, то перстом, то щепотью, то складывая руки перед собой, то поднимая их к небу и падая ниц, самым кощунственным образом выставляя в небо мягкое место, громко пуская газы, или просто о чем-то беседовал с воюющей стороной противника, прорвавшимися на крышу, успевая перекрестить перед тем, как в очередного оборотня воткнется стрела.

Огонь взвился мгновенно, почти под самую крышу, пожирая лестницы и тех, кто не успел отпрыгнуть. Теперь оборотни наступали только со стороны реки.

Стало легче.

Манька успевала передохнуть и глотнуть живую воду. Оборотни отступили, сгрудившись в отдалении, дожидаясь, когда догорит костер. Кто-то пробовал тушить его водой. И волосы вставали дыбом, когда вода начинала гореть, как керосин.

Манька хохотнула, и начала неспешно отстреливать одного оборотня за другим.

Трупы устилали землю, так что на ней не было живого места.

Начинало быстро темнеть.

 

Наконец оборотни поняли, что избу огнем не напугаешь, и, перестроившись, отступили к лагерю, обнесенному за прошлый вечер частоколом.

Манька не могла поверить, что они с Борзеевичем отстояла землю. Изумлению ее не было предела, рот, растянутый в блаженной улыбке от уха до уха, и до самого восхода луны не менял своего положения. И даже Дьявол, который напомнил, что он все еще Бог Нечисти, что никому, кроме Помазанницы не ищет милостыню, что битва, если закончится поражением противной стороны, все расставит по своим местам, что помогал он не ради Маньки, не ради изб, а если уж на то пошло, в силу своей болезни, которую называют «игромания», и исключительно ради подвига Благодетельницы, которая сама накажет и Маньку, и Борзеевича, и избы, и прочих христопродавцев за вероломство и разжигание межкоцессиональной розни, настроение ее не убывало, а только прибывало.

Борзеевич победой был ошеломлен не меньше Маньки, рассматривая и подсчитывая через чердачное окно трупы оборотней, которые странным образом начали исчезать, погружаясь в землю, как в трясину болота.

— Это…? — Манька кивнула на то, что творится внизу.

— Навоз, он и на Черном Земноморье навоз! — ответил Дьявол, ничуть не удивившись.

Изба горела, потушить пламя, поддерживаемое неугасимым древком, не удавалось — чтобы не сгореть, пришлось выйти наружу и разыскать стрелу. Полнолуние еще не наступило, и звери были в образе человека. Как человек, оборотень имел немногим больше, чем Манька — решили рискнуть. Сидеть в избе, поджариваясь, не хватало никакого терпения. Привычной в последнее время к огню Маньке еще ничего, а Борзеевич начал терять и терпение, и сознание, худея на глазах от потери жидкости. Кожа у него стала желтая и сухая, как пергамент. Того и гляди начнет шелушиться.

Стрелу долго высматривали с крыши. Она лежала недалеко от дверей, не доставая земли. Попробовали выйти через дверь, но тут же отказались от этой мысли. Даже маленькая щель вызвала на себя такой шквал огня, которого не ожидал никто. Избы были не только под присмотром, но и под прицелом.

Вспомнили про выход через подвал.

Манька нырнула вниз и вынырнула со стороны реки, проползла по земле, повалявшись в грязи для камуфляжа, быстро обогнула избу, достала стрелу и вернулась тем же путем. Хворост на всякий случай быстро затушили водой, чтобы разжечь на следующий день, если оборотни повторят попытку взять избы штурмом. Проверили дверь, дверь была основательно изрублена, но уже заживала. Дьявол полил ее живой водой из бочки: живая вода действовала на избу так же, как на Маньку.

Борзеевича в воду погрузили на четверть часа.

— Они столько долбились и не смогли прорубить?! — рассматривая рубцы в досках, поразилась Манька.

— Это не простые избы, — ответил Дьявол загадочно. — Сколько берут из земли, знаешь?! А там железо, там разные металлы, которые топора тверже. Древесина у избы крепкая. Что ж я врать буду? У нее гарантия ни на одну тысячу лет!

Дружным строем пришли к столу и поели.

По очереди сходили в баню, смывая с себя остатки крови, копоти, и усталость. Она помылась быстро. Другое дело Дьявол и Борзеевич...

На этот раз, впервые за все время, Дьявол, выбрав самые большие махровые полотенца, тоже пошел в баню, составив компанию Борзеевичу. Оба вернулись усталые и разморенные. Мылись они долго, Манька успела развернуть подарок Борзеевича прочитать от корки до корки, изредка заглядывая в кристалл, который уже принадлежал Борзеевичу. Чудесный камень-кристалл умел повторить все мысли, которых даже в голове не было. Она всласть полюбовалась красавицами и чудовищами, замками и неведомыми зверями.

На ночь Дьявол оставил их одних, отправившись устрашать человека и нечисть самым предсказуемым образом: где поставит стеной волну, где шуганет вулканом, где пронесется смерчем, вздымаясь от земли к небу, или благословит горячую точку…

 

Манька проснулась, когда луна взошла на небосклоне.

Дьявол умел разбудить ее из далека. На этот раз он ее не пнул, а крикнув прямо в ухо:

— Оборотней проспите! Подъем!

Оборотни-звери Маньку уже не пугали. До крыши чердака им не допрыгнуть, в другом месте в избу не пролезть. Зеркало выставили, но улов был не таким большим, как в предыдущие ночи. Оборотни избы обходили стороной.

Но странное дело, сами они будто стали закадычными друзьями луны, выползая и воя на ночное светило. Некоторым из них во чтобы-то не стало приспичило спариваться, и они очередью ставали к сучке, обрабатывая именитое место языком, будто не замечая, что по ним палят и валят одного за другим. Даже радовались, что конкурентов осталось меньше, и очередь идет быстрее.

И уж тут Манька собирала урожай, пока не устали руки.

Борзеевич потерянно переходил от одного оконца к другому и пытался понять, каким местом оборотни думают. Манька уже ничему не удивлялась, понимая, что природа и у оборотней берет свое. Но и она испытала те же чувства, что были у Борзеевича, когда луна скрылась за горизонтом, показался край солнца, а оборотни продолжали охранять место возле самки, не собираясь трансформироваться назад в человека.

— Так, надо звать Дьявола, — Манька судорожно сглотнула слюну, понимая, что с оборотнями происходит нечто необыкновенное.

— Я понял, — сказал Борзеевич, — это им человека в уме убрали… Избы и неугасимое поленье дерево, но как?

— Может, живая вода? — не отрываясь от совокупляющихся оборотней, тупо предположила Манька.

— Ой, не знаю, но думаю, лучше добивать их, чем звать Дьявола. По головке он нас не погладит! Не забыла, тут скоро снова будет жарко!

Манька одумалась. Выпила живой воды. И поразмяв пальцы, принялась вычищать землю от скверны.

Последних оборотней добивали по замыслу Дьявола прицельными одиночными выстрелами, выискивая на таких расстояниях, о которых раньше не подумали бы. Как дикие звери, оборотни надеялись на лес, и на стволы, но стрела умела искать себе дорогу. Манька научилась чувствовать оборотней вокруг себя на необъятном расстоянии земли, и где бы не находился, могла его достать.

На четвертый день вокруг изб было пусто, кроме разбросанных по всему периметру вражеских тел. Это были человеческие тела, но она так привыкла видеть в них зверя, что тела ее не смущали. Последние убитые оборотни так и остались зверями, на радость Борзеевича, который, заметно повеселев, принялся изучать анатомию зверя.

Хоронить их не стали, заметив, что земля сама поглощает останки.

 

Земля у Дьявола была настолько неописуемо красивая, что увидеть и умереть — было невеликой платой за ее кадастровые достоинства. Пусть не тем зрением, каким положено…

Похоже, чешуйчатый отнес ее в какой-то парк, или зоопарк, уложив на широкую резную плиту, вокруг которого разливалось небольшое озерцо или запруда… С высокой скалы в озеро красивейшим водопадом, над которым сверкала яркая радуга, падали тонны воды, само озерцо было чуть выше реки, и как-то странно устроено, стекая в реку бурным потоком, а источник, очевидно, был где-то на дне озера... Местность просматривалась далеко, будто она лежала на склоне высокой горы. Впрочем, так оно и было. С плиты, на которую ее усадил чешуйчатый, склон просматривался, как на ладони.

Здесь были тысячи и тысячи видов растений, птиц и разнообразных существ. Целые полчища насекомых, бабочек, гусениц всех сортов и мастей, и с синими прожилками, и в красную крапинку, и бледно-зелененькие, и голубенькие, и разномастные, дружно объедались мягкими побегами, которые перли из земли, будто в ускоренном режиме прокручивался фильм. Цветы, невообразимых форм и расцветок, росли букетами, как в цветочном магазине, обрамляя садовые дорожки, и распускались на кустах и деревьях между сочными плодами. Райские птицы щебетали в тысячи глоток. Строгие птицы, веселые птички, диковинные… все они сидели в куче насекомых, придирчиво выбирая вредителя, чтобы не нажить себе обжорства. Не брезгуя мясом.

Манька заметила, что мухи вьются возле невысоких корявых деревьев с толстыми мясистыми сучьями, на которых висели плоды, странно похожие на мясные вырезки в тонкой кожистой оболочке. Мясные деревца мало походили на деревья. Тем более, что они умели ползать. За каждым из них оставалась дорожка, из объеденной до корней травы. Настоящий комбайн, который переваривал траву и выращивал мясные вырезки на косточке. У них почти не было листьев. А те, которые были, вряд ли можно назвать этим словом: две пары связанных в пучок рук, которыми деревца срывали листья с деревьев. Просто приближались к дереву, обползали кругом, приближаясь своими листьями к листьям дерева, и дерево оставалось полуголым, а ползучие ползли дальше. Вырезки были на три-пять килограмм, мелкие закрывались зеленой чешуей, крупные плоды попадали реже: они падали на землю под собственным весом, и гнили, чему особенно радовались медведи, устроившие на поляне игрища, валяясь на мясных вырезках. Один такой плод оттащило в сторону саблезубое уродливое существо, похожее на тигра, но далеко не такое, как его рисовали на Манькиной памяти. Урчащая как котенок зверюга принялось катать вырезку по земле, но только ползком, на брюхе.

Клыкастые, беззубые, хищные и травоядные животные мирно сосуществовали, играя и ластясь, греясь в жиденьком бледно-голубовато-желтовато-зеленоватом тумане, поднимавшемся от земли. В принципе, его можно было назвать белым, но с оттенками. Сверху лился такой яркий свет, что все в нем тонуло. Обезьяны, похоже, занимали одно из ведущих положений, им с удовольствием разрешали почесать спину. Особо блохастые залазили в самую гущу стаи и начинали отчаянно чесаться. И весь обезьянник принимался выискивать донимавшую животное прыгающую паскуду. У него перебирали и разглядывали каждую волосинку. Три стаи обезьян заметила Манька, и к каждой выстроилась очередь, строго блюдущая порядок, выставляя рога, если наглый удалец пытался пролезть между копытами.

На обилие овощей и фруктов никто не обращал внимания, разве что жирафы и чувственной красоты длинношеие животные, нет-нет да и сдергивали один другой плод с самых верхушек. Листьями брезговали. Как величественные корабли проплывали по низине динозавры — мечта Дьявола о самом себе. Рыбы в небольшом ручье, чуть ниже озера и в самом озере, настолько обленились, что высовывали из воды пасти, замирали, а насекомые падали в их рты под собственной тучностью, и рыбы так и оставались с открытыми ртами, потому как в желудках, очевидно, уже не было места для новопожелавших быть съеденными.

Туман был повсюду. Иногда он плескался на земле маленькой лужицей, или поднимался серебристым паром, или лежал в виде камня, похожего на лунный, приобретший причудливые формы. Белая земля, смешанная с черной из растительных остатков, была повсюду. Разломы скальной белой земли имели переливы и прожилки, ломающие свет, или испускающие свет, будто внутри горел огонь, напоминая тот, который струился в ветвях неугасимого полена. Дьявол люминесцировал отовсюду, где мог разгуляться всей своей энергетической мощью, и получалось, что объекты в свете тонули буквально. Она так и не поняла, откуда столько света. Казалось, светилось само небо. Еще дальше открывался вид на город, настолько живописный, что описать его никому не хватило бы слов. Город был белый-белый, и голубой с переливами, как туман, в котором нежились животные. Высокие дома-дворцы с широко распахнутыми дверями принимали всех желающих. И каждый дом пользовался популярностью. К небу взлетали башни и шпили. Здания стояли далеко друг от друга, но между ними вилась широкая дорога, такая же белая, как дома и все рукотворное, по которой почти никто не ходил. Человекообразные существа предпочитали летать. Существа были разные. Как полевые цветы на лугу. Воздушные, коренастые, стройные, похожие на колобок, разные по цвету кожи, по строению лица с разным набором конечностей. То появляясь, то исчезая. И все с крыльями. Озабоченные. С большими плетеными из лозы пакетами и корзинами. Спокойные и вежливые. Иногда пробегали мимо, останавливались, как вкопанные, бросая в ее сторону удивленный взгляд. И уходили по своим делам, не задерживаясь. Не пряча взгляд, не расстраиваясь, не злорадствуя. Как если бы она была прошлогодним листом, случайно залетевшем на каменную плиту.

А уж чертей была тьма-тьмущая, что мух на мясных вырезках.

Здесь на них никто не обижался. Кто-то начинал говорил обратное, кто-то соглашался посидеть с ними, поиграть в азартные игры, очевидно, это отнюдь не возбранялось, или ругал и пугал — в общем, методы приструнить безобразников были разные, и никто не сходил с ума, как она, когда черти овладевали ее головой.

Наверное, они не понимали, что люди в ее измерении не видят их, поэтому, читая их мысленные обращения, когда черти начинали высмеивать, человек, вместо того, чтобы стать чуть умнее, исполнял их безумные, казалось бы, бесовские шуточки. Но дважды ей пришлось признать, что черт вполне мог поддержать умную беседу, и не ради красного словца. И Манька бы не удивилась, если бы вдруг узнала, что черти — осколки Дьявола, которые он посылает вместо себя. Здесь он ходил голосом, как Манькино сознание, когда она сканировала свое тело.

В общем, от чертей, человеку, обретшему вечную жизнь, облаченного оком Дьявола в бессмертие, когда само сытое праздное существование становилось бременем, тут польза была немалая. Безудержно одаривал Дьявол своего избранника, и чтобы и тут не кончалось напоминание о близости Небытия, черти терроризировали население, оберегая все самое лучшее своими противными качествами. Наверное, в этой тучной, загнивающей в изобилии Утопии без чертей было не обойтись. Только они могли расшевелить не тем словом помянутое, сонное, обожравшееся, и зачем-то всеми отринутое место. Черти были вполне материальными, имели плоть и кровь, и завсегдатаи, обретшие покой, долголетие и святость, нередко расстраивались, если попадали под пристальное рассмотрение упомянутых личностей. Они вели себя настолько пронырливо, что абстрактно мыслящие обитатели Ада(Рая) отмахивались от них, как от назойливых мух. Заметив праздного зеваку, черти бросались к нему толпой. Он подхватывал скарб и улепетывал во все лопатки. И черти гнались за ним, объединяясь попарно и по трое, настигали беглеца, и тот останавливался, внимательно выслушивая каждого черта.

Они тренькали на музыкальных инструментах, подсовывали людям разные пакостные изделия, во всю глотку распевали похабные и зачастую оскорбительные стишки собственного и не очень собственного сочинения, что-то чертили и строили, хихикали и стонали, жаловались на свою несчастную жизнь, и не считаясь ни с какими авторитетами, высказывали праведные обличительные речи, от которых слушатели, кроме, естественно, обвиняемого, ползали на животах. Некоторые, правда, наоборот, будто искали общества черта, и тогда черти становились объектом домогательств. Но они быстро расплывались в улыбке, располагаясь к приятной обходительной беседе, не гнушаясь принять обличие человека, который обратил на них внимание. Одна такая парочка расположилась у подножия возвышения. Манька минуту другую прислушивалась к их разговору, заинтересовавшись.

Человек ткнул в нее пальцем, забыв задать вопрос.

— Порода новая, существо невидимое, — объяснил черт, хитро прищурившись.

— И… Он же с крыльями! Как человек! А не пробовали…

«Они видят мои крылья!» — догадалась Манька, вспомнив о них.

— Пробовали, но не за плечами они у него, а на плечах. От света его корчит. Ночная зверюга. Привыкла жить во тьме. Болезный он, — черт поморщился. — Отче совсем ума лишился, создает полуфабрикаты. Может, фантазия иссякла?

— Ну, я тоже не из корыта вылупился. Оберег смог поднять, а тут не справится?!

— Зверь он, горбатый, кривой и страшный. Как смерть! Вот кому он гробы приготовил?! — черт взглянул на нее так пронзительно, что Манька ужалась, почувствовав себя букашкой. Черт ее видел. Он не шарил глазами, как его собеседник. — И от Зверя недалеко ходит, — продолжил глумиться над нею черт. — Сегодня Зверь к нему, а завтра он Зверем! А медалька на груди пропечатает: «Мо-ло-дец! Прощай Небо, здравствуй Землица!» Пускай полежит, глядишь, созреет. А нет, нечего жалеть о несбывшемся, мало ли о чем Господь подумал. Что же, все мысли Мессира надо воплощать в жизнь? Подумает-подумает, и перестанет думать!..

— Зуб мудрости не дается просто так. Вырвать его, и вся челюсть отлетит. Вот ты пришел к человеку в ночи, посмотрел на его землю, и ночь черна, и ты черен. И хочешь, чтобы слепой порадовался твоему приходу? Поймай-ка черного кота ночью! Я тоже мыслью Мессира был. Крылья-то — настоящие! Это мы сейчас друзья, а там ты мне был злейший враг! Короче, покажи его Мессиру.

— Но ты же радовался! Я всегда думал, что ты радуешься! — изумился черт, вылупившись на собеседника.

— Я?!. Я слезами умывался и сопли из ушей выковыривал. Как же мне было не радоваться, когда я, наконец, настигал тебя?!

— Мессир о нем знает. Он сам нелегкого принес… — Черт снова покосился в Манькину сторону.

— Зачем?

— Чтобы Зверя посмотрел. А он не стал смотреть, он за нами охотится! Береженого Бог бережет! Пойдем-ка отсюда, не ровен час, положит в гроб и утащит под землю…

Один стал слегка напуганным, второй усмехнулся.

Оба заторопились.

Наверное, для жителей Рая (Ада) наступило время обеда или ужина. Или закончился рабочий день. На улице их осталось меньше. Черти, лишенные крыльев и жертвенных агнцев, учинили новую забаву: надувались как воздушные шары и летели ввысь, соревнуясь, кто поднимется выше.

Манька отчаянно позавидовала и тем, и другим. Ей бы здесь понравилось. Не будь она периодической таблицей Менделеева и осликом вампира. И там ей не было места, и тут ей не было места.

Черти будто дразнили ее: лопались над самой головой, шлепаясь о землю, как тряпицы, наполненные водой, вскакивали, и припускали к своим. Самые отважные и отчаянные плюхались там, где она сидела. Кто будет уступать место привидению? Один даже сел между крыльями, представляя, что это именно его крылья. Он все время косил через плечо, и, образно выражаясь, выбирал такое положение, чтобы крест крестов оказался на груди. Манька заметила его, когда затылочное зрение развернулось, и она вдруг начала видеть Утопию будто в зеркале, как когда смотрела через черта на подвал избы из бани…

Не обходили вниманием мелкие пакостники и животных, но те были еще менее восприимчивыми к братве с мелкими рожками, веселыми рожами и шерстью. Саблезубый зверь лишь потянулся и скребнул по десяти килограммовой мясо-плодовой вырезке когтями в два Манькиных пальца, когда два черта стащили его добычу, зевнул, то ли издав рык, то ли отрыжку, перевернулся кверху брюхом и совершенно не реагировал, когда шутники, не зная, что теперь делать с мясным деликатесом, начали совать ее ему под нос, стараясь открыть пасть и положить между зубов.

В небе зажглись... Трудно передать сияние падающих огненных столбов света. Все-таки, видимо, закончился рабочий день. Нельзя сказать, что наступила полная ночь, просто свет начал собираться в пучки, земля загорелась. Небо стало темно-фиолетовым и темно-синим. Манька не могла оторвать глаз от разноцветных трепещущих полотнищ, от искрящихся струй ветра, выплывающего из земли тумана...

Пошел дождь.

Лужи наполнились, не успевая просачиваться в землю, и ручейки быстро превратили речку в бурную реку. Потревоженные рыбины, отучившись выгребать против течения, проплывали мимо, как бревна, переваливаясь друг через друга и образуя заторы. Вот для чего нужны были пираньи: сдохшая от старосты рыба никому не лезла в пасть, а пираньи могли быстро и безболезненно освободить место для плодившихся и размножавшихся.

И там, где ступали люди и черти, притаптывая траву, она поднималась, густая, как ковер.

Существа, которых в ее расплавленной объективности не было и в помине, летали, шныряли, ходили и ползали, иногда у самого уха…

— Господи, Дьявол, затвори дверь, я не могу войти и не могу выйти! — мысленно взмолилась Манька, раздваиваясь, теперь уже не на лево и право, а на зад и вперед. — Я не должна здесь быть! Не должна! Я же в Аду сижу! — спохватилась она, сообразив, что потеряла день.

Она только сейчас вспомнила, что нужно найти душу вампира.

Спасибо черту — напомнил!

Ей страшно не хотелось возвращаться в свою каменную и расплавленную реальность. Царствие Дьявола… лучшая его часть, было так близко, за спиной, и до боли хотелось остаться там кем-нибудь, зверюшкой, травинкой, той же мухой, достигшей преклонного возраста, чтобы почувствовать себя существом в полном смысле этого слова. Но она не могла проникнуть за пределы своего Бытия, только заглянуть.

Манька выплыла из-под реальности, и ужас поверг ее в отчаяние.

 

На пятой горе произошло нечто, отчего и Манька и Борзеевич разинули от изумления рот, рассматривая город, который стоял на самой его вершине.

Город раскинулся во все стороны. Будто волшебством был перенесен город на вершину горы — молчаливый, грозный, как призрак на своей панихиде. Он был каким-то ненастоящим, призрачным, скрывая скалы и вершину, но чувствовалось, что город все еще жив. Люди выглядели по-другому, не как в современное время, наверное, когда-то были красивыми, если подкормить и нарумянить, но сейчас их лица были изуродованы темными кругами вокруг глаз и мукой, начертанной на их челе. Все они выглядели больными и страшненькими — скелеты, обтянутые кожей. Казалось, что каждое тело приковано к своему месту — никто не гнался за пришельцами. Жители, мимо которых Манька и Борзеевич проходили, то и дело пытались ухватить их за подол. Но, видимо, они для жителей города тоже были призрачными: плотные пространственные тени врывались в плоть и, не найдя ничего для себя, отступали, не причинив им вреда, оставаясь лежать в той же позе, в какой их замечали. Но цепей или веревок на них не было. Немногие из них умирали на улице, повалившись наземь. Кто-то корчился в агонии, кто оставался в доме, то за столом, то в постели, кто-то стоял у двери, будто открывал дверь гостю. Но гостей тоже не было видно.

Картины, виденные в Аду, так напоминали сие место, что теперь уж Борзеевич представил Ад так точно, что мог бы утверждать, что побывал там.

Удивляя своей живучестью, город был таким древним, которому, наверное, были тысячи и тысячи лет. Все записи на стенах и на вывесках были сделаны странными знаками, не то иероглифами, не то рунами, но сколько бы Борзеевич тупо не пялился на надписи, он не увидел сходства ни с одним знакомым ему алфавитом, в которых он считал себя абсолютным профи. Борзеевич заглядывал внутрь, изучая помещения, и выходил наружу, снова рассматривал надписи, слюнявил карандаш и пытался скопировать знаки в блокнот, который всюду таскал с собой и берег пуще глаза.

— Вот здесь должно быть написано «булочная», — решительно заявлял он, просчитывая количество знаков.

Манька тоже заглядывала внутрь, и с сомнением качала головой.

— Или «столовая», или «кафе», или «трактир», или… название какое-нибудь… «Червяки на затравку»…

— Тогда, — не соглашался Борзеевич уступить, — надо найти еще такой же дом с печью, прилавком и столами. Если название повторится, то прав я, а не ты!

— Ночь пришла и уйдет, — сердился Дьявол. — К чему изучать мертвый язык? Он мертв, и все что вело его к гибели, делали люди, которые говорили на мертвом языке.

— Ну, не такие уж они мертвые, — возмущенно раздражалась Манька, обходя старца с пробитой головой. — Что-то да здесь было! И этот ранен, и этот…

От города исходило что-то нехорошее. Манька так же чувствовала эманации в избе, когда та была страшно больная. Но там она чувствовала боль и надежду, а здесь эманации подавляли и вызывали страх. Волосы вставали дыбом от вида мрачного умирающего города. Даже дышалось тяжело — воздух в этом месте удивлял своей спертостью, словно город стоял не на горе, где дули безумствующие ветра, а в каком-то другом месте. И солнечный день становился тьмой, где город врастал в камни — в городе царила ночь. Пересекая его, они словно бы погрузились под воду.

То тут, то там в общей картине имелись некоторые пробелы — места, где вообще не было домов. В таком месте и Манька, и Борзеевич понимали, что все, что тут есть, им только чудится, а на самом деле они все еще идут по горе, и там, за пределами мрака, все еще день.

— Манька, нам здорово повезло! Мы идем по Проклятому городу! — Борзеевич вдруг остановился, к чему-то прислушиваясь.

Он мгновенно вспотел, потирая виски, раскраснелся, разволновался, будто только что получил крупную премию. Манька перевела взгляд на Дьявола, который снисходительно поглядывал на Борзеевича сверху вниз.

— Что еще за Проклятый город? — спросила она, недоверчиво озираясь.

— Можно услышать… — с рассеянным, туманным взглядом невнятно пробормотал Борзеевич, как будто сошел с ума. — Проклятый… там стонут тени, перекрывая голос ветра, и ночь не опрокинется с утра... О, время!

— Мне кто-нибудь что-нибудь может объяснить?! — раздраженно, нарочито громким голосом спросила Манька, словно хотела отпугнуть притаившегося за углом зверя. В прочем, так оно и было — голос она повысила, чтобы рассеять свой страх. Но голос утонул, и стало еще страшнее.

— Не мешай, — осадил ее Борзеевич, как-то странно озираясь, будто тоже ждал, что зверь вот-вот выпрыгнет. — Манька, если мы отсюда не выберемся, мы тут навечно останемся! Сведения скудные, но доподлинно известно, что самые страшные колдуны отправляли в такой город людей, избавляясь от них. И никто не знает, что с ним здесь происходило. Лишь однажды вернулся некто, по имени то ли Алладин, то ли Нидалла… Может, были еще, но в моей голове заархивирован только этот случай. Очень богат стал. Историческая хроника упоминает о некой чудесной лампе, в которой живет джин, исполняющий три желания...

— И что с ним стало потом? — не унималась Манька.

— В общем-то, ничего нового. Некая мадам, вызнав секрет лампы, выкрала ее, убедив своего любовника первым желанием отправить мужа-героя обратно… История бы забылась, но тот человек оставил подробные описания проклятого города и о его несметных сокровищах, среди которых обрисовал занятные вещицы. Некоторые из них порой появлялись в том или ином месте и исчезали так же внезапно...

— Их сто раз уже растащили, — успокоила его Манька. — Если описал, то обязательно растащили бы...

И вдруг остановилась как вкопанная.

Они, наконец, вышли на городскую площадь. Груды золота и украшений лежали, будто родившись по их слову. Борзеевич споткнулся, опрокинув глиняный кувшин. Золотые монеты со звоном покатились к ее ногам. Борзеевич тоже застыл, раскрыв от изумления рот.

— Не растащили! — удивленным, сдавленным голосом прошептал он, задохнувшись и не отводя глаз от мерцания драгоценных камней, освещенных внезапно вспыхнувшими факелами на столбах, украшающих площадь по кругу по самой ее границе.

Манька едва успела схватить его, когда он потянулся за монетой, грубо отпихнув в сторону.

— Сомневаюсь, что они нам не сняться! — отрезвила она Борзеевича, который и сам приходил в себя. Все-таки богатства он видел. Теперь его больше заинтересовала древность, которую он не знал, не помнил, которая прошла мимо…

Манька приложила к куче сокровищ ветвь неугасимого полена. Куча засветилась, заискрилась и заиграла каменьями еще ярче. Манька растерялась, она была уверена, что куча сгинет или начнет ржаветь, как золотая сабля из сундука Бабы Яги, или растает, как мираж, который настигли...

— Если бы это золото можно было взять, поверь, оно бы тут уже не лежало, — с сомнением проговорила она, высматривая в темноте Дьявола.

Она не сразу различила его среди теней. Он поотстал и стоял, всматриваясь вдаль. Плащ его, при полном безветрии, трепало ветром. «Он и не в городе, он на вершине», — догадалась Манька, едва не прослушав слова Борзеевича.

— С другой стороны, место глухое, города ни на одной карте мира нет, — возразил Борзеевич, зябко поеживаясь. — Нам бы парочку таких монет...

— На что они нам? Мы на них здесь ни еды, ни одежду не купим, а Дьявол нас обязательно проклянет! — торопливо предостерегла она друга. — Я его знаю!

Последние слова прозвучали с такой печалью в голосе, что и Борзеевич не удержался, подзавывая ей. От сокровищ разбегались глаза. Такое она даже в кино не видела, ну сундук, ну два, а тут сундуков и шкатулок было с тысячу. И посуда, и статуэтки, и разные украшения.

— Пойдем, мой старый друг, лишенный алчности и скупости! — позвала Манька. — Если богатыми не станем, вернемся!

Они не торопясь пробирались между разбросанными сокровищами, то и дело останавливаясь и рассматривая, переворачивая их железным посохом или неугасимой ветвью. Борзеевич иногда с любопытством вскрикивал, открывая то один удивительный артефакт, то другой. И когда достигли середины площади, он наверняка знал, чем занимались эти люди, о чем думали и мечтали, как отдыхали и чем питались. Очень часто встречалось изображение змеи и странных животных, вымерших много тысяч лет назад. Были изображения — дракон поедающий человека, крылатый человек, убивающий дракона. Иногда друг друга, иногда совместно, иногда поодиночке. Много изображений, прилипшие друг к другу спиной мужчина и женщина. Человека бегущий, охотящийся, повозками управляющий, читающий, поедающий, любвеобильный, преклоняющий колени... Но более всего попадались колосья и прочая растительность. А еще источники вод.

В общем, все, как обычно. Жили люди — беду не ждали.

И вдруг Манька поняла: настоящая тут еще каменная статуя, похожая на каменный саркофаг, которая находилась как раз посередине площади и никак не могла считать себя сокровищем. Сама статуя была небрежно выполненная, грубо обтесанная, из камня, который Маньке показался странно знакомым — черный, как тот, что она держала в руке, когда хотела запустить им в черта. На втянутых руках статуя держала медную лампу, которая тоже казалась настоящей — не было в ней ничего, что делало бы ее сокровищем. Человек будто бы прикрывался лампой от неведомой опасности. Она споткнулась о нее, когда хотела перешагнуть. Лампа выпала из руки и глухим звуком ударилась о булыжную мостовую. Человек, вернее статуя, которая изображала человека, будто бы застыла в безмолвном крике. Вопль разве что не вырвался из ее открытого рта. Изображенный на лице ужас был так хорошо передан, что и Борзеевич снова перешел на шепот, удивившись, откуда доисторическому первобытному скульптору так много известно о мимическом строении и науке его передачи.

Оба на мгновение застыли, удерживая друг друга.

— Манька, смотри сколько всего! — сказал Дьявол, как всегда вырастая из неоткуда прямо за спиной.

Манька от неожиданности вздрогнула. Потом обрадовалась — без Дьявола было жутковато.

— Так обманка же! — возмутилась она, с интересом рассматривая лампу. Не похоже, чтобы в ней кто-то бы уместился. — И чего они тут, бледные и худые, сами свои сокровища не подберут?!

— Так для них сокровища не настоящие же! — развеял Дьявол ее сомнения, разведя руками в недоумении, что догадка не пришла к ней самой. — План другой!

— Слышала я, болезнь такая есть, которая целый город может скосить — не заразиться бы! — засомневалась она, нахмурившись. — Мне своего железа хватает… И вообще, у меня такое ощущение, что это ловушка. Я прямо слышу, как в ухо кричит кто-то: спасите, помогите, потрите…

Борзеевич оглянулся на Маньку, бледнея.

— Я тоже слышу, — прислушиваясь, проговорил он, отступив от кучи сокровищ, которую только что ковырял рогатиной, как бомж, выискивая среди колец, сережек, браслетов, всяких цепочек и диадем горшки и шкатулки с изображениями богов, людей и животных.

— А что же они тогда лампу к этой страшной статуе приладили? — задалась она вопросом, содрогнувшись. — Хоть кто откажется! Нет уж, я пока не разобралась, никому помогать не стану. Надо порыться в источниках... С дуру поможем, а нам кто потом поможет? Пошли, Борзеевич!

Она закинула мешок и собралась уходить, но тут Дьявол стал откровеннее.

— Это вампиры потрудились, — сказал он, сочувствуя стороне пострадавшей, — Выпитая кровь и мумификация от проникшей в тело слюны. Давно это было... — он задумался о прошлом. — Ой как давно! Вампиры-то поначалу не искали вожделения, пили всех без разбору и до последней капли. Нападали ночью и уничтожали всех жителей. А потом поняли: выпитый человек становится ямой. Зачем нападать из-за угла, когда можно прекрасно сосуществовать с человеком, имея пищу на каждый день, если немного отвратить человека от мыслей о самом себе. Без маски вампир выглядит ой как некрасиво: ребрышки бы их на свету пересчитала — просвечивают, красные глазоньки выдают, что спят неурочно, зубики… зубики открывают подвид саблезубых… И стали думать, как обойти людей, которые искали вампиров по всему свету.

— Получается, теперь они хуже вампиров, которые из меня кровь пьют?! — ужаснулась Манька. — Получается, мы среди вампиров? — она кивнула на труп, который лежал неподалеку и пытался ползти в их сторону. — Они же покусанные!

— Ну, не совсем, — ответил Дьявол. — Вампиры по всему свету искали села и города, в которых давненько не видели вампиров. Не имея примера перед глазами, люди гнали людей, способных найти вампира и вырвать ему клыки, уверенные в том, что брат, или мать, или другой родственник таковым быть не может. Они ж с малолетства друг друга знали — и не отдавали. И ни живой воды у них, ни осиновых кольев не припасено, землю давно не считают благим даром, рассматривая в качестве орудия производства. И как только вампиры находили такой город, они нападали на него, забирая сокровища и ценные вещи. Но от укуса человек не сразу умирает, поэтому, когда после нападения свершался магический ритуал, чтобы скрыть следы нападения, жители уходили в безвременье не живые, но и не мертвые. И вроде бы стоит город на том же месте, а видят его в другом. Наверное, одни руины от него остались, но все еще жив. Я долго смотрел, как проклинают жители города вампиров, умоляя вернуть их на день вперед и помнить. Я дал им такую возможность, положив в городе лампу, которая может исполнить три желания.

— И что? — заинтересовалась Манька.

— Ничего, — ответил Дьявол. — Спроси у этой статуи, что было дальше.

[Fioletoviy]

Диалоги! ДИАЛОГИИИ!!! АААА!!

[Реоркс]

Уф осилил первую так сказать книгу: Миллионы парсек...

 

Очень не просто читать: тяжелый слог, очень много междометий, жесть как закручено, по отрывку смысл не дошел до меня. Но признаю есть стиль так сказать личный,что радует.Конечно в свою библиотеку такую книгу я вряд-ли купил бы по трезвому делу, а так для ознакомления прочитать и забыть это можно.

Идея явно тоже не нова, Шекли,Желязны это навскидку посидеть так еще припомнится.

И чесно скажем (по отрывкам) какой-то "экшн"- бегут куда-то, торопятся, еле ноги уносят и нет времени ни у кого для мыслей и чувств.

[vh666]

Уф осилил первую так сказать книгу: Миллионы парсек...

 

какой-то "экшн"- бегут куда-то, торопятся, еле ноги уносят и нет времени ни у кого для мыслей и чувств.

 

Кстати, книга прошла вычитку и серьезную редакторскую правку. Правленную книгу выложила пока только на Самиздате. Сейчас на вычитке находится продолжение. Но мне было бы интересно, что ты думаешь по второй книге. Там мысли и чувства в разы...

[Реоркс]

Из Дьявол и Город Крови:

Да, вот сие творчество, дает пищу для ума.

Ой и намешала много всего в один котел, но признаюсь честно, "солянка" получилась вкусная. Не смотря на смеси стилей и мифологий основной контекст явно идет через все произведение. Мысли стары как мир, но поданые так, они помогают еще разок их переосмыслить.

 

Слишком часто встречается слово Благодетель, потом много черт, но тут явно иначе никак. Встречены некоторые опечатки и нестыковки, ну да я такому мало придаю значения, главное это стиль и идея - есть и то другое.

 

Особенно удались два последних отрывка, описание живое, зачитался короче зело хорошо.

[vh666]

Я спарашивала мнение о второй книге "Миллионы парсек 2: Остановить явь" Она выложена в Маленькой паутинке. Честно признаюсь, мне самой она нравиться больше. Там нет объяснений и вводных глав, как в первой книге. Но продолжила ту же историю, с теми же героями и в той же интонации. Двадцать пять лет спустя.